Босс с придурью
Шрифт:
После чего в комнате раздался неприятный звон от пощечины.
— Уходи! — приказала женщина Сергею, прикрывая собой сына. — Ты… ты пьян! — очередная ложь. Я упала в кресло, руками обхватила лицо. Кажется, я задыхалась. Сергею прилетела пощечина, оскорбления, обвинения. Его выгоняют из, как оказалось, дружественного дома. И все из-за меня. — И как следует подумай над своим поведением…
Боже, она отчитывает его, словно маленького ребенка.
— Я больше не желаю тебя видеть в этом доме!
— Мама, — кажется,
— Не надо, — к сыночку женщина обращалась мягким и ласковым тоном. — В его возрасте надо понимать, как можно себя вести, а как — недопустимо…
Я больше не слушала. Все происходящее напоминало театр абсурда. Свекровь пытается защищать несуществующую семью от коварного соблазнителя. Муженек успокаивает разбушевавшуюся маман, кидая в мою сторону все более заинтересованные взгляды. Сергей смотрит на меня. На его лице краснеет след от удара. И я понимаю, какой ураган эмоций сейчас проноситься в его душе. Ведь, видимо, этот дом был и его домом. Но друг никогда не будет ближе сына. Какой бы скотиной ни была родная кровиночка.
И я…
— Я ухожу.
Произнесла едва слышно, но этого было достаточно, чтобы свекровь перестала шуметь и выливать в сторону Сергея очередные ложные обвинения.
— У нас гости! — напомнила Лилия Юсуповна так, словно только это и имело значение.
Всегда выглядеть для окружающих идеально.
Мысленно усмехнулась.
Настоящий девиз семьи Коржаненко. Идеальный дом, идеальный брак, идеальный сын. Дрю врет родителям, что у него все хорошо. Родители врут окружающим, что у их сына все прекрасно. Свекровь хочет, чтобы я врала «мужу», что ничего не было с Сергеем.
Яблоко от яблони. Никогда не видела столь наглядной иллюстрации этого выражения.
— Я…
Посмотрела на Дрю. Пока его маман не видела, он взглядом и мимикой старался напомнить мне, что есть договор. Будто мне нужно это напоминание.
— Я плохо себя чувствую, — и это даже не ложь. — И… Лилия Юсуповна. Мы с Дрю давно хотели вам сообщить, что мы разводимся. Документы уже почти все готовы. Жаль, что вы узнаете это подобным образом.
Коржаненко застонал и схватился за голову.
Да, дорогой. Именно так. Больше ни шагу назад. Никаких «до понедельника». Никаких «давай подумаем». И тем более никаких тебе попыток провернуть свою стандартную схему соблазнения, которую на мне ты никогда не отрабатывал, но, судя по всему, теперь очень хочешь.
Что там Дрю наврет родителям — мне уже все равно. Отвертеться не сможет.
— Сереж, отвези меня домой.
Мужчина с облегчением выдохнул. Будто переживал, что я решу остаться в этом… гадюшнике. Другого слова я подобрать не смогу.
— Ты не можешь просто взять и уехать, — то ли просил, то ли требовал остаться — я не знала, что Коржаненко вкладывал в свое заявление.
— Могу.
Я могу. Всегда
Хватит.
Из всех людей в этом доме меня по-настоящему должно волновать то, что чувствую я. И Сергей.
Лилия Юсуповна попыталась преградить мне дорогу, но не смогла. Андрей все продолжал уговаривать остаться, поговорить, обсудить все как взрослые люди. Но я уверенно шла за Сергеем, не собираясь идти на попятную.
Завтра, через неделю или через месяц — у меня будет развод. И ноги моей больше не будет в доме Коржаненко.
Глава 25. Защитник
Андрей сорвал Маше весь телефон. Пока мы ехали в город, звонки не переставали идти. Сначала моя доблестная сотрудница сбрасывала их, потом перевела смартфон на беззвучный режим. И все равно аппарат продолжал раздражать зажигающимся экраном и вибрацией. Закончилось все тем, что Маша вынула батарейку.
«Не хочу сейчас ни с кем разговаривать».
Я ее понимал. Самому было тошно от развернувшейся сцены.
Тетя Лиля не слишком удивила. У них с дядей Мишей всегда был пунктик по поводу внешнего лоска. Их семья в любых обстоятельствах должны выглядеть для окружающих безупречной.
Начищенный слугами дом, чтобы тетя Лиля могла хвастаться, что она чудесная хозяйка, личный повар как желание продемонстрировать свою изысканность и состоятельность. Поездки за границу только с нанятым фотографом, который сделает лучшие кадры из семейного отпуска. Тетя Лиля любила белый цвет, он соответствовал ее высоким требованиям.
А вот Андрей — нет.
Любимым, конечно, сын все равно оставался. Но и бельмом на глазу он тоже был. Скандалы с учебой, скандалы с прессой. То, что деньги помогали замять, но слишком трудно скрыть от самого близкого окружения. Такого, как моя семья. Так что когда для всех «Андрюша» вдруг стал примерным семьянином, у Михаила и Лилии, видимо, отключилось критическое мышление.
Половину дороги до дома Маша молчала, я же не спешил ее расспрашивать о деталях. Все равно знал — у нее от меня секретов нет. Захочет — расскажет. Как она умеет. Неожиданно, начиная с какого-нибудь сногсшибательного заявления.
— Останешься? — Тихо поинтересовалась она, когда я довез ее до дома.
Конечно остался. Сна не было ни в одном глазу, зато Ромашкина заснула крепко, стоило ее щеке коснуться подушки. Лицо девушки чуть припухло от выплаканных слез. Я еще долго смотрел на свою девочку, привыкая к мысли, что мы с ней вместе.
После Таиланда все равно оставалось легкое ощущение нереальности происходящего. Словно нам обоим дали возможность окунуться в сказку и не предупредили, когда выбросят обратно в жестокую реальность.