Ботинок
Шрифт:
Невеста была необыкновенно хороша! В ней трудно было узнать Кристину - так сильно изменило ее длинное белое подвенечном платье, накидка из белого меха и фата. Лавируя между авто, расправляя на ходу платье, невеста подошла к ресторану "Рамзай", возле которого толпились гости и какие-то странные люди бомжеватого вида, по-кошачьи прижимавшиеся к настоящим гостям.
Решив, наконец, проблему с милицией, подошёл Изюмов. Не было только жениха. Возникла пауза. Все смотрели в сторону лиловой машины. Водитель лимузина, в своём черном костюме и черном галстуке
Это был жених. Как и невесту, Мишеля почти невозможно было узнать: он был без очков, с зачесанными назад, и смазанными бриолином, волосами. На нем был мешкообразный серый пиджак, ярко-красная бабочка и подобранная "в цвет" красная гвоздика в петлице. Лицо озаряла странная улыбка. Жених производил впечатление глубоко нетрезвого человека: Мишель озирался по сторонам, и как бы ни понимал, где он, куда ему нужно идти и что делать.
– Иди к нам, - крикнула Кристина.
– Сюда, сюда, - выкрикивали со всех сторон.
– Да, он пьяный!
– - предположила Капа Петровна.
– Выпил человек полбутылки, а разговоров-то!
– возвысила голос невеста.
Прихрамывая, Мишель подошел и занял место между невестой и Изюмовым.
Изюмов сморщился и жеманно произнес:
– Право, Мишель, неловко заставлять себя ждать сверх всякой меры.
– Дверь в машине заклинило, - пояснил Мишель, обращаясь к невесте.
Вздохнув, Капа Петровна начала обряд: благословила молодых, пожелала им долгой совместной жизни и "побольше деточек". Кристина и Мишель откусили по куску хлебного каравая, и запили шампанским. Под крики: "К счастью!" разбили бокалы о мостовую. Под ноги молодоженам сыпанули мелочь. После чего молодым предложили пройти в ресторан.
Варвара Ивановна, стоявшая в задних рядах, всё всматривалась в жениха и никак не могла признать в нем своего сына. Спросить мужа, их ли это сын, и на "свою" ли свадьбу они попали, она стеснялась, потому как Викентий Эммануилович мог подумать, что у нее окончательно поехала крыша.
Часть 20. Это ТВОЯ свадьба!
Свадебная процессия двинулась в ресторан. Неожиданно на её на пути оказался невысокий, но стройный мужчина с длинными до плеч белыми волосами. Потеснив, и даже оттолкнув Капу Петровну, он широко расставил руки и закричал:
– Ба, кого я вижу! Мишель! Костюм, красная бабочка, бриолин! Невероятно! Что здесь происходит? Не подсказывайте, сам догадаюсь. Мишель, это твоя свадьба! А это твоя невеста! Как звать, величать тебя, красавица?
– Кристина, - заворожено ответила невеста.
Мужчина сделал шаг назад и, защищаясь, как от солнца, воскликнул:
– Ослепительно! Божественно!
– и, вернувшись в прежнюю позу, обратился к жениху и невесте:
– Жаль, что не догадались меня пригласить на свой праздник. Впрочем, я не в претензии. Но не быть мне Тамировым, если не сделаю вам подарок. Пока что, желаю вам долгой и счастливой жизни, и позволь, Мишель...
Не
– Фу черт, Мишель! Знаешь, какая мысль пришла мне в голову? Я везу свой новый номер в Америку. Мне до зарезу нужен специалист твоего класса. Поехали со мной! Мир посмотришь, и молодой жене денег привезешь. Не отвечай сразу. Понимаю, тебе не до этого, но после, когда придешь в себя, позвони, и мы обо все договоримся. Всем привет!
Мужчина пропал так же неожиданно, как и появился.
Поцелуй незнакомца поверг Кристину в шок: мужчина, выглядевший на расстоянии молодо, при близком рассмотрении, оказался глубоким стариком с напудренными щеками и подкрашенными глазами.
Капа Петровна тоже находилась под впечатлением. Этот "косящий под молодого дядечка" обладал такой огромной, завораживающей энергией, что даже она, человек властный и напористый, умевший подчинять людей своей воле, была ошарашена. В сравнении с ним Капа Петровна чувствовала себя школьницей.
– Кто это?
– спросила она у Мишеля.
– Страшный человек!
– ответил за Мишеля Изюмов.
– - Это народный артист Тамиров. Не вздумай Мишель с ним ехать. И денег не увидишь, да еще в какую-нибудь историю вляпаешься.
– Не говорите ерунду, - сказала Капа Петровна.
– Поездку предлагают не в какой-нибудь Мухосранск, а в Америку. В Америке любой дурак может заработать.
– Это Вы верно заметили про дурака, - авторитетно сказал Изюмов.
– Только позвольте заметить, Мишелю предлагают работать не в Америке, а в русском цирке в Америке, а это две большие разницы. В русском цирке все бывает.
Капа Петровна дернула плечом. Изюмова она невзлюбила с первой встречи. Узнав фамилию Капы Петровны, этот еврей заявил: "Какая странная у Вас фамилия, Расправка - это что-то среднее между справкой и расправой". Изюмов везде совал свой еврейский нос, за всех всё решал и, главное, распоряжался деньгами Мишеля, как своими. "Ну, ничего, - успокаивала себя Капа Петровна, - дайте срок, этому беспределу я положу конец!"
Только на первый взгляд могло показаться, что свадьба Мишеля и Кристины проходила обыкновенно, как у всех: произносились здравицы и тосты, кричалось "горько" и молодые целовались, гости ели и пили, сначала только в перерывах между поцелуями молодоженов, а потом и во время поцелуев.
На самом деле, все складывалось не так, как хотелось бы Аркадию Марковичу Изюмову. Взвалив на себя роль тамады, он исчерпал весь запас анекдотов, шуток и приколов, и даже сорвал голос, но всё было напрасно - гости скучали, коллективный кураж не наступал. Народ категорически не желал веселиться, петь, играть и танцевать. Народ желал только есть и пить. Иначе, чем можно объяснить то, что когда Викентий Эммануилович - папа жениха - поднялся и с выражением начал читать отрывок из сонета Шекспира в переводе Пастернака, гости зашикали на него, а один во все горло закричал: