Ботоксные дневники

Шнернбергер Линн

Следующие три дня я жду, когда Люси позвонит и спросит меня о моем свидании с Жаком, но этого не происходит. Сама же я не могу с ней заговорить, поскольку Хантер сейчас находится в Нью-Йорке и поглощает все ее свободное время. На четвертый день Люси объявляется, чтобы сообщить, что я должна, просто обязана познакомиться с ее бойфрендом. Пожалуй, лучше было бы подобрать для Хантера другое слово — все же ей сорок один, и она замужем.

— Он тебе обязательно понравится, — произносит она с придыханием, когда звонит, чтобы договориться о встрече. — То есть я просто

уверена, что ты будешь от него без ума. А кроме того, мне действительно очень важно знать твое мнение.

Поскольку Люси считает, что наше знакомство должно состояться за чем-то более экзотическим, чем кружка латте или даже бокал зеленого яблочного мартини, у неё рождается план. Хантера пригласили на вечеринку в честь Вилли Нельсона [30] , где соберется целая толпа звезд, и мы обе пойдем с ним. Нам даже придется отправиться на концерт. Эта мысль мне нравится. Раз уж я выступаю в роли главного советника в голливудском романе моей лучшей подруги, то по крайней мере должна извлечь из этого какую-то выгоду.

30

Известный американский актер, продюсер и композитор.

Люси звонит мне еще дважды, чтобы спросить, что я надену. Мне кажется, что она больше беспокоится о том, какое впечатление я произведу на ее любовника, чем наоборот. Поскольку у меня нет ботинок из крокодиловой кожи, Люси соглашается с моим решением облачиться в юбку из кожзаменителя и даже предлагает мне свои туфли от Джимми Чу, которые занимают в списке ее любимой обуви почетное третье место. Через два дня мысль о том, что на мне будет наряд из искусственной кожи, вдруг приводит ее в ужас, и вместе с туфлями она привозит мне свою собственную юбку — натуральную.

Вечером я в туфлях на четырехдюймовых шпильках стою на углу Тридцать четвертой улицы, ощущая себя настоящей уличной проституткой. Мимо, склонив головы друг к другу и не замечая меня, проходят Люси и Хантер. На их улыбающихся лицах такое выражение, словно им известно что-то, недоступное пониманию остального человечества.

— Люси! — кричу я.

— О, Джесс! — Подбежав, Люси быстро обнимает меня. — Прости, что заставила тебя ждать. — Она отбрасывает волосы назад и добавляет: — Познакомься, это Хантер.

Можно подумать, я не догадалась. Он выглядит в точности так же, как по телевизору, разве что немного толще. Как это ему удается? Я всегда считала, что камера добавляет еще по крайней мере десять фунтов. А может, это происходит только с женщинами? Этакая своеобразная шутка природы? Кожа у Хантера очень гладкая, и вначале я решаю, что он в гриме. Но нет, я улавливаю легкий аромат «Аведы» для мужчин, и это означает, что он только что побрился, надушился и намазался автозагаром.

— Очень рада познакомиться, — говорю я, протягивая руку, но Хантер, вместо того чтобы пожать ее, наклоняется и обнимает меня.

— Люси рассказывала о вас самые удивительные вещи. И теперь я понимаю почему, — отвечает он, сжав

мою руку повыше локтя в манере Билла Клинтона, и смотрит на меня с искренней радостью. — Надеюсь, эти синие глаза никогда не плачут под дождем.

Я непонимающе мигаю. Что?

— Это из песни Вилли Нельсона. Помните «Синие глаза плачут под дождем»? А у вас такие красивые синие глаза.

— А, спасибо.

— А какая ваша любимая песня Вилли Нельсона? О нет! Как я могла забыть, что он ведущий игрового шоу? Интересно, какой приз разыгрывается на этот раз — сборник «Вся музыка кантри за 200 долларов»? С уверенностью могу сказать одно: уж «бьюик» мне точно не удастся заполучить.

— Мне нравятся все песни Вилли, — тупо говорю я.

— Нет-нет, назовите только одну — самую любимую. Тогда я поговорю с Вилли, и он исполнит ее сегодня.

Он уже готов сделать мне приятное, и я вынуждена ответить тем же.

— Когда я была маленькой, мне нравилась «Я иду».

— Это Рик Нельсон. — Хантер широко улыбается.

— Ну, может, Вилли ее тоже знает. — Я пытаюсь как-то спасти ситуацию. К тому же все эти исполнители кантри очень похожи.

— Не сомневаюсь, — великодушно соглашается он. — Малыш Рики Нельсон! Вы, должно быть, часто смотрите «Оззи и Харриет».

— У меня не слишком много свободного времени, — смущенно отвечаю я.

Хантер запрокидывает голову и весело смеется:

— Прелесть! «У меня сейчас мало свободного времени» — одна из моих любимых. У нас много общего. — Он подмигивает, и я чувствую себя немного лучше.

Как это мило с его стороны! Сначала сам же припер к стенке, а потом спас. Теперь, когда викторина окончена, Хантер берет нас за руки — меня с одной стороны, Люси с другой, — и теперь мы напоминаем участников группы «Рокеттс».

— Я самый счастливый мужчина в Нью-Йорке, — сентиментально произносит он, — со мной две прекраснейшие женщины этого города.

Люси смотрит на него с восхищенной улыбкой. Я стараюсь не поддаваться его обаянию, но у меня это не очень хорошо получается. Хантер очень мил и чрезвычайно разговорчив, и я, кажется, догадываюсь, почему он так много зарабатывает. Когда мы идем по улице, я замечаю несколько направленных на него взглядов, которые, похоже, не ускользают и от него. Может, именно это нравится в нем Люси? Когда идешь под руку со звездой телевидения, поневоле начинаешь ощущать себя чертовски важной персоной. Я даже не удивлюсь, если Джоан Риверс вдруг спросит меня, от кого на мне наряд. Правда, мне придется ответить: «От Люси».

Однако Хантер, вероятно, уже слишком привык находиться в центре внимания. Оказавшись в «Мэдисон-Сквер-Гардн», где должен состояться концерт (Люси тихо сообщает мне, что у нас билеты на VIP-места), он вальяжно идет по проходу, посматривая из стороны в сторону, явно ожидая увидеть обращенные к нему восхищенные взгляды. Но большинство зрителей роются в сумках или складывают на сиденьях верхнюю одежду. Какая-то молодая женщина, сидящая с самого края, мельком смотрит на него и отворачивается, чтобы снять теплый свитер. Хантер тут же останавливается.