Бой на вылет

Евтушенко Алексей Анатольевич

— Зачем? — спрашиваю я в ответ. — Здесь хотя бы записи в диспетчерской должны сохраниться — глядишь, и помогут хоть что-то понять. А в пустом огромном городе что делать? Из дома в дом бродить?

— Тоже правильно, — вздыхает она. — Но мне как-то не по себе.

— Мне тоже, — признаюсь, — если это тебя хоть как-то утешит.

— Еще бы не утешит, — говорит Ирина. — Вдвоем бояться куда веселей.

И первой хватается за ручку двери. Но тут уж я ее мягко отстраняю и осторожно тяну дверь на себя.

Нашу работу опасной не назовешь, и на самом деле, при всей своей престижности,

она довольно рутинна. Привез — отвез — передал — забрал… Хотя, конечно, бывает всякое, и за восемь лет службы в КСЗ я попадал в разные ситуации — от комичных до по-настоящему опасных. Но настолько не в своей тарелке ощущал себя впервые. Одно дело, когда ты находишься в месте, где людей и не должно быть по определению — в глухом лесу, например, или в пустыне. И совсем иное, когда бродишь по громадному зданию космопорта, где жизнь должна бурлить и днем и ночью. Но не бурлит. Мало того, нет даже малейшего намека на то, что она здесь хотя бы теплится. Ни-ко-го. И тишина. В дешевых романах про такую пишут — „мертвая“. Зря пишут. Потому что мертвецов тоже нет. В общем, космопорт без людей — это весьма удручающее зрелище, можете мне поверить. Особенно, когда ты уже начинаешь понимать, что людей, скорее всего, нет и в городе. Да и на всей планете, если уж на то пошло.

Мы наскоро осматриваем все четыре этажа главного здания (на это у нас уходит два с половиной часа) и, наконец, завершаем свой обход в диспетчерской.

Диспетчерская, по давней традиции, идущей еще от строительства аэропортов прошлого, расположена в башне-надстройке на крыше, и отсюда открывается красивый вид на окрестности. Да только любоваться местными пейзажами особого желания у нас не возникает.

— Послушай, — доходит, наконец, до Ирины, — а как ты собираешься записи диспетчерские просматривать и слушать? Тока-то нет!

— Зато у нас на „Стриже“ есть, — говорю. — Возьмем, сколько унести сможем, вернемся на корабль и в спокойной…

Договорить я не успеваю, потому что воздух в диспетчерской подергивается едва уловимой рябью, в которой вспыхивают и гаснут тысячи и тысячи микроскопических искр.

— Ай! — вскрикивает Ирина и хватается за меня. — Что это, Сережа?!

— Уходим, — командую, изо всех сил пытаясь выглядеть спокойным и уверенным.

Медленно мы отступаем к выходу, и тут рябь вместе с искрами исчезает, а в диспетчерской появляются люди.

Как в кино.

На предыдущем кадре пусто, а на следующем все уже сидят по своим рабочим местам. Хлопают глазами, недоуменно оглядываются. Кто-то с силой трет лицо ладонями, кто-то энергично трясет головой. У меня же в голове нет ни одной мысли — одни эмоции, но я быстро, на полном автомате, тяну Ирину за дверь. Пока в диспетчерской не очухались и не обратили на нас пристальное внимание. Ага, вот и первая здравая мысль появилась. Уже хорошо.

Чуть не бегом мы спускаемся по лестнице и попадаем на галерею четвертого этажа, откуда здание космопорта просматривается сверху донизу. И куда мы только не обращаем взор, всюду видим людей. Пассажиров. Технический персонал. Пилотов. Служащих аэропорта.

Многие выглядят несколько обескуражено, но большинство, как ни в чем не бывало, торопится по своим делам

с самым целеустремленным видом. А когда через пять минут во всем здании, наконец, возобновляется подача электроэнергии, космопорт окончательно принимает свой нормальный каждодневный облик, и ничего уже не напоминает нам с Ириной о том, что еще и пятнадцати минут не прошло с того момента, как здесь не было ни единой живой души.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спрашивает Ирина.

Я смотрю в ее синие глаза и вижу, что стажер мой, конечно, изрядно испуган, но вполне владеет собой и в панику или, тем более, истерику ударяться не собирается.

— Нет, — отрицательно качаю головой. — Не имею ни малейшего понятия, что здесь произошло. Люди исчезли неизвестно куда и неизвестно когда, и неизвестно на сколько. Это единственное, что я знаю. Впрочем, как и ты.

— Я еще знаю, что они неизвестно откуда снова появились, — говорит Ирина с преувеличенно серьезным видом.

Мне требуется пара секунд, чтобы среагировать и засмеяться. Ирина смеется вместе со мной.

— Так что будем делать, командир?

Хороший вопрос. Знать бы еще на него ответ…

Не с чего ходить — ходи с бубен, говорят преферансисты. Не знаешь, как поступить — действуй по служебной инструкции, гласит курьерский (и не только) опыт. А по инструкции что положено? Верно. Доложить о прибытии по команде, доставить пакет с документами по назначению, принять, буде потребуется, груз на Землю и точно в срок отправляться домой. Значит, так и поступим. Тем более что ничего более разумного я в данный момент придумать не могу.

Так я Ирине и говорю. Она явно удивляется, но молчит. Черт возьми, с чего это шеф и я вслед за ним решили, что у нее стервозный характер? Золото, а не стажер. Не говоря уже о чисто женских качествах.

Для того чтобы сделать все, как положено, нам приходится быстренько вернуться на „Стриж“ и сделать вид, что мы практически только что сели и ничего не знаем. Шито белыми нитками, разумеется, но с учетом общей неразберихи, проходит. Главный диспетчер, правда, делает попытку вникнуть в ситуацию, но я советую ему сначала разобраться со службами энергообеспечения космопорта, а уж потом приставать с дурацкими вопросами к Курьерской Службе Земли.

— Сверхсрочный пакет вашему правительству, — объясняю нарочито казенным и скучным голосом. — Статус „экстра“. И меня совершенно не волнует, есть у вас электропитание или нет. У меня на корабле оно есть и этого вполне достаточно. Как видите, я и сам прекрасно сел. Ничего, и не такое бывало. Опять же, я не из болтливых и докладывать о происшедшем на Землю и подставлять вас мне нет никакого резона.

Главный несколько секунд раздумывает, но потом машет рукой и дает „добро“ на выход.

— Слушай, — спрашивает Ирина, когда лицо главного диспетчера пропадает с экрана, — все-таки я не понимаю, зачем этот спектакль?

— Какой спектакль?

— Да вот этот, который ты только что разыграл.

— А как ты хотела?

— Ну… может, стоило рассказать им в чем дело? Поставить в известность…

— Господин стажер, — перебиваю, — курьер должен думать. Понимаете? Думать. А не только дюзами и ногами шевелить.