Бойцовые псы
Шрифт:
— Деревня, я понимаю. Меня мои «торпеды» тоже, бывает, на смех поднимают. Но я не в обиде. Завидки просто берут, как ты на воле устроился! Все у тебя схвачено, упаковано и расставлено. А я тут торчу в этой берлоге и не чаю выбраться… И вроде бабки есть, и все время они кому-то нужнее. Ну, ладно, ты мне лучше вот что скажи. На черта мне в твой шоу-бизнес со своим свиным рылом соваться? Наши дела, сам знаешь, мокрые, грязные — вдруг тебя запачкаем с твоим-то реноме?
Он вдруг встал и подошел к окну. Поманил гостя пальцем.
— Долго
Лёха кинулся к входной двери, заорал вниз, перегнувшись через перила:
— Атас! Волоха, я кому велел клиента проводить? Смотри мне, сука, если его замочат! — и погрозил кулаком.
И тут Седов увидел, как со всех концов двора вылетели Лехины «торпеды». Чужаки приостановились, невольно сбиваясь в кучу, и тут Олег Иванович, несмотря на грузный живот, проворно нырнул под машину. Тем временем Лехины ребята уже гнали, проваливаясь в сугробах, рванувших к гаражам чужаков в куртках.
— Видал, что делается? — качал головой Лёха. — Мамед, падла позорная! Говорил ему: не трожь, он мой! А он чего задумал, а? Нет, ты понимаешь? У меня под носом хотел моего клиента замочить! А тот мне ещё долг не вернул! Вот как с такими дело иметь, я спрашиваю? Ну, ты помнишь Мамеда? Хотя ты в другой раз сидел… Это Онуфрий тогда со мной был… Мамед нас травкой снабжал, шестерил за троих, я ему после отсидки за несомненные заслуги Калитниковский рынок отвалил! Теперь, вишь, хвост поднял!
Он все не мог успокоиться. Ходил по комнате, бормоча что-то под нос. Потом снова высунулся в окно.
— Ну что? Догнали?
— Их догонишь… — донесся снизу голос. Возможно, это и был Волоха. Голос был виноватым и запыхавшимся.
— Что, одышка замучила? Гонять вас надо, козлов позорных… Вот лето подойдет, устрою вам кроссы… вот тогда посмеешься мне… Ну что, Олег Иванович, может, зайдешь, почистишься, полечишься заодно от нервного потрясения?
Олег Иванович в ответ только недовольно пробурчал что-то и, отряхнув грязный снег, полез в машину.
— Да погоди, не уезжай! — снова крикнул ему Лёха. — Мои ребята тебя проводят. Давай, Волоха, чего смотришь? Проводи клиента. Ты мне теперь за него лично ответишь, понял, нет?
Наконец он отошёл от окна, обессиленно опустившись на заскрипевший старый стул.
— Видал, да? За всеми догляд нужен! Никто ведь не почешется, пока сам не сделаешь. Правильно говорю?
— Слушай, а ты не боишься: вот так, при народе, орёшь на всю улицу? — спросил Альча. — Ведь все уже небось знают, что у тебя тут
— Привыкли! — беспечно отмахнулся Лёха. — Знают, что и дом, и весь квартал под моей охраной. Ментам делать нечего. Я тут как крёстный отец. — Он самодовольно подмигнул гостю. — Всем защита. Менты от начальства благодарности имеют за порядок на вверенном участке. И потому в рот мне смотрят… Чуть что, все вопросы — ко мне. Если кто кого обидел… Там, где я живу, все должно быть тихо! И ты заруби это себе на носу, понял, нет?
Альча пожал плечами. Подумав, снова налил себе и Лёхе.
— За будущее сотрудничество!
Лёха деловито нахмурился, отставив стакан.
— Замочить, что ли, кого надо? Только учти. Говорил уже. Я для тебя могу и бесплатно, только скажи. Вернее, покажи мне этого человека. Но только если мне он понравится — извини! Вот есть один, народные песни поет и романсы. Иной раз прямо до слёз! Вот его — никогда, хоть озолоти! Пальцем не трону. И другим не позволю. А у тебя в твоей тусовке есть такие… Опять же баб не трогаю. Только руками. Ну, ты понял, да?
Альча молча протянул ему визитную карточку и фотографию.
— Этого? Хлестов Игорь Андреевич. Проживает там-то. Этого можно. По роже вижу… Он тебя, что ли, посадил? Рассказывал, припоминаю.
— Он самый, — сказал Альча. — К тому же — конкурент. Путается под ногами… Срок до послезавтра… Короче, надо быть на одном приеме по важному делу, но чтобы его там не было.
— Об исполнении доложить? — полушутливо-полусерьёзно спросил Леха.
— Я сам всё узнаю, — не приняв шутки, сказал Альча. — Если его там не будет. Или по программе «Время». А звонить мне пока не вздумай!
Глава 2
Лена медленно шла по Тверской, во все глаза глядя на Москву, в которую попала впервые в жизни. Прохожие — ну не все, конечно, в основном молодые мужчины, оглядывались, что-то ей говорили — когда комплименты, когда предлагали познакомиться, но она, стараясь не слушать, только рассеянно улыбалась, пожимала плечами и шла дальше.
Сегодня они с Костей последний день в Москве. Ночью поезд отвезет их обратно в Челябу, и всё. Закончился их медовый месяц, прощай, Москва!
Она взглянула на часики, которые Костя подарил ей ещё до свадьбы, когда вернулся из армии. У нее еще полтора часа — десять раз успеет к Костиному возвращению попасть в Выхино, где они остановились у его армейского дружка. Она не поехала с ним на Казанский вокзал за билетами, захотелось в последний раз посмотреть на Москву, побывать там, где больше всего понравилось, и Костя даже слова ей не сказал… А в Москве ей все нравилось! И так не хотелось снова возвращаться в неуютный, серый Сосновск. Где никто, зная ее мужа, не посмеет даже приблизиться к ней. И потому ей так интересно было слышать то, что говорили ей здесь в Москве мужчины, как заглядывали в глаза и что предлагали.