Бойся меня
Шрифт:
А если у него не будет денег? Тогда он станет сучкой какого-нибудь бугая, будет нагибаться и сосать ему член. Потому что здесь всё происходит именно так: если ты не часть одной из группировок, то тебе не хватит сил дать отпор в одиночку.
И ты никогда не выйдешь из этой кабалы.
Уж точно не в Долине Шеддок.
Здесь была настоящая дыра. Если закрыть тысячу парней, как каких-то животных в клетках, на месяцы и годы, но совсем скоро даже самые хорошие из них потеряют человечность и начнут показывать зубы.
Это был мрачный,
Прибавьте к этому нечеловеческое отношение, вмешательство в личную жизнь, унизительные осмотры и обыски... Это выдавит из вас всё лучшее, что осталось. И тогда останутся лишь хищники и жертвы.
Парни с татуировками и мёртвыми глазами изучают двор, обнюхивают каждый закоулок в поисках отставших от стаи и слабых - любого, кого можно повалить на землю и вцепиться зубами, не ожидая отпора в ответ.
Зэки в Шеддок грабят друг друга, деруться друг с другом, толкают друг другу наркоту, бухло и контрабандную порнуху, а иногда и приводят баб.
Они могут убить за деньги, а иногда и просто так. Они готовят заточки и режут ими друг друга, насилуют друг друга, убивают друг друга, стучат друг на друга. Большинству из них абсолютно нечего терять.
Шеддок - как кипящий, бурлящий котёл, в который побросали все отбросы общества: хулиганов и насильников, серийных убийц и расистов, религиозных фанатиков и психопатов. И здесь они были сконцентрированы на небольшом пространстве за колючей проволокой и высоким бетонным забором.
И из всего этого котла воняло дерьмом, немытым телом, рвотой, болью и непроглядной тьмой, и, когда вы сюда попадаете, эта вонь сразу ударяет вам в нос.
Финиш.
У такого парня, как Денни Палмквист, нет шансов в этой тюрьме.
3
– А ты не очень разговорчив, да?
Ромеро лежал на своей койке и пытался читать книгу, пока не потушат свет. Это был роман о каком-то парне, старавшемся выжить в Антарктиде. Ромеро нравились подобные книги, потому что он понимал, что выживание было реальным.
– Почему бы тебе не заткнуться на хрен, а, Цыпа?
Этот ребёнок вздохнул, сидя на узкой койке напротив цементной стены и глядя на прутья решётки.
– Чёрт, я просто говорю, что мы здесь заперты вместе надолго, поэтому, может, стоит наладить отношения?
– Слушай, Цыпа: я не собираюсь тебя трахнуть или перерезать глотку... Почему бы тебе просто этому не порадоваться?
– Я думал, мы можем поговорить.
Ромеро это было на фиг не нужно. Он не хотел иметь ничего общего с этим мелким ублюдком. Сначала начинаешь разговаривать с парнем, потом чувствуешь, будто вы стали друзьями. А потом вообще захочется
«А мне это не надо, - думал Ромеро.
– Точно не надо».
Дело в том, что Ромеро не мог точно понять, что его беспокоит в этом ребёнке. И стоит ли впрягаться за него. Было в этом парне что-то непонятное, из-за чего он не нравился Ромеро, только мужчина не мог понять, что же это.
– Ладно, Цыпа, начинай. Расскажи мне свою чёртову историю. Что ты сделал? Трахнул чьего-то пуделя? Столкнулся в подворотне со шпаной? Расскажи свою душещипательную историю, почему тебя сюда упекли.
– Непредумышленное убийство.
Ромеро чуть не заржал. Непредумышленное?
– Ты? И чё ты сделал? Переехал старушку на мамочкиной машине?
Палмквист не отреагировал на подначивание.
– Нет... Это была девушка. Ну, знаешь, мы вроде как встречались. Ничего серьёзного. Пару свиданий, всё такое. А потом её убили, и в этом обвинили меня, потому я был последним, кого с ней видели.
Мальчишка опустил взгляд на свои пальцы, словно пытаясь понять, могли его руки совершить подобное.
– Ну и вот... Я признал свою вину. Согласился на пять лет за непредумышленное, иначе окружной прокурор грозил обвинить меня в убийстве первой степени. А это верная смертная казнь.
Вот теперь Ромеро расхохотался.
– И какого хрена ты это сделал, Цыпа? Да окружной прокурор тебя разыграл на раз-два. Если они хотели повесить на тебя убийство, им пришлось бы доказать твою вину самим.
– Мой адвокат тоже так говорил, но я пошёл на сделку.
– А надо было послушаться адвоката, Цыпа. И тогда бы тебя здесь не было.
Но Палмквист покачал головой.
– Нет, ты не понимаешь. Я не убивал ту девушку. Это сделал мой брат. Ну и я не хотел, чтобы это вылезло наружу.
Ромеро усмехнулся и закурил.
– Интересный у тебя братец. Позволяет тебе тянуть за него его же лямку.
– Мой брат... Деймон... Он не такой, как мы. Он другой. Я не хотел, чтобы это вылезло наружу из-за того, какой он, и что делает.
Ромеро не сводил глаз с Денни Палмквиста. Это чёртового сукина сына Цыпы. Он так говорил о брате, словно тот лазит по деревьям, имеет две головы и стальной член.
Это было бы смешно, но... Какого хрена? Когда этот ребёнок говорил о брате, в его глазах промелькнул испуг, словно он боялся своего брата. Может, в этом всё и дело?
– Лучше бы тебе определиться с приоритетами, Цыпа, и поскорей, - произнёс Ромеро.
– Позвони своему адвокату и расскажи ему правду. Вот что ты должен сделать.
– Я не могу так поступить.
– Тогда тебе будет плохо, Цыпа. Реально плохо.
Теперь парнишка посмотрел Ромеро прямо в глаза, и в его взгляде мужчина увидел угрозу.
– Я не Цыпа, Ромеро. Это уже вторая тюрьма, в которую меня засунули. Я знаю, как всё устроено.
– Да? И где ты до того сидел?
– В Брикхейвене, в другой части штата.