Бойтесь своих желаний
Шрифт:
Они уже не те…
Пускают слюни на молодых девчат и дрожат, услышав скрип двери. Они забыли: правила пишутся кровью, а не дрожащими морщинистыми руками.
А вот мои шакалы… Молодые, голодные, безродные и злые.
Они бы сдохли в подворотне, но я дал им цель.
Те, кому нечего терять, могут быть благодарны…
Режут глотки, подрывают машины, насилуют жён врагов и даже не спрашивают почему.
Не просто так у нас запрещены частные военные компании — потрясающий “стартап” скажу я вам. Даже лучше —
В моих рядах много безрассудных детей, которым нечего терять, они бы и без моей помощи сторчались и сели в тюрьму, а так хоть благому делу послужат.
К тому же всех не пересажаешь — я не позволю, отныне дети — моя частная собственность.
Беспризорникам очень просто выследить маршруты и логова людей.
Каждый ребенок мой радиоуправляемый боевой дрон. Я завожу мальца как механическую игрушку, и он с большим рвением и отдачей идёт на преступление.
Мальчишка двенадцати лет, стучится в дверь. Женщина в фартуке открывает и подъезд заполняет запах пирога и смех телевизора. — Здрасьте, тётенька. Голос мальчика искусственно дрожит.
Она наклоняется и струя перцового баллончика впивается в глаза. Её крик — сигнал для других. Троица сорванцов прыгает через тело, распахивая нож-бабочку.
В комнате дети — девочка с косичками рисует, а мальчик собирает лего. Нож входит девочке в горло по рукоять. Сынишка замирает, обливаясь мочой пока лезвие вспарывает ему живот. Теплая кровь заливает ковер и забивается под плинтуса.
Отец служитель закона — найдет их через шесть часов. Жена с выжженными глазами будет ползать по коридору, ощупывая тела остывших детей и повторяя — Он сказал… здрасьте… Пока не истечёт кровью из перерезанных сухожилий.
После непыльной работенки ребята бегут в лесную землянку на сохранение. Там генераторы, консервы и сладости. Они отмывают кровь холодной водой, смотрят мультики на ноутбуке и ждут пару месяцев.
Потом вернутся под моё крылышко с новым именем и ножом.
А что касательно пострадавших…
Они будут дрожать, открывая дверь почтальону. Шёпотом спрашивать у детей — Ты точно никого не пустил? Я заставлю их понять — это не паранойя, а реальная опасность.
Городок мал, и я знаю всё.
Место работы, где проживают любовницы, маршруты, номера машин, какие детские сады и школы посещают дети.
Большинство сотрудников после акций устрашений на примере их коллег уволились, а уцелевшие бандиты сожгли паспорта и прикинулись бомжами на вокзале, дрожа при виде внедорожников.
Я остался единственным хищником на водопое.
* * *
Дальше банально — рэкет и начался он с малого.
Продуктовая лавка и старик со специями.
— Десять процентов
Я разбивал бутылки дорогого вина, которые он копил годами. Только лишь когда он упал на колени и согласился на двадцать процентов, я разрешил ему собрать осколки стела… голыми руками.
Следом рынки, магазины и торговые центры. Мы требовали своё и разумеется, сопляков никто не воспринимал всерьез и просто слали нахуй.
Таких храбрецов убивать нельзя — им еще работать и прибыль приносить. Поэтому отлавливали и ограничивались избиениями. Отправляли фото с детьми на руках, и в редких случаях я позволял ребятам постарше изнасиловать немножко жен, сломать пару пальцев и поджечь небольшие павильоны.
Упрямому владельцу автосервиса, я прислал в конверте пальцы его лучшего сотрудника. Его жена, стоматолог, теперь лечит зубы одним глазом…
Сарафанное радио разнесло — с нами лучше не шутить.
Деньги потекли…
Всё — как и прежде… Новые лица в органах отказывались обращать внимание на моё беззаконие. За идею никто работать и подвергать опасности семью не хочет, а зарплаты маленькие…
Я платил значительно больше, и полиционеры с радостью сдавали адреса
“принципиальных” коллег.
Через ментов вышел на наркоторговцев и руками детей занялся распространением.
Добрые люди помогли с оружием.
Жестокость, жестокость и еще раз жестокость.
Я создал культ.
Мне внимали, каждое слово записывали на блокнот и самые покладистые жили сытно.
Четкая иерархия, вертикаль власти стройная как кипарис. Вышестоящий ставит раком подчиненных, а те мечтают прыгнуть выше головы и отомстить начальству. Всё как на любом предприятии.
Только без права увольнения…
Можно только дезертировать, но в таком случае рекомендую наложить на себя руки в случае поимки…
Парнишка семнадцати лет, с лицом испуганного хорька купил билет на поезд в один конец.
Думал, я не замечу…
Вокзальные шестерки давно сдали его за пачку сиганет и бутылку водки.
Говорят, когда мои люди ворвались в вагон, он обосрался, повторяя — Я просто к сестре… Она в приюте…
Идиот… Если бы бежал через болота, глотая пиявок, я бы может оценил старания и махнул рукой…
Гараж.
Лампочка мигает тусклым светом. Воздух густой от машинного масла. На периферии — тени моих людей. Мальчик сидит на табуретке, прикованный моим взглядом. Пальцы скрючены, будто пытаются вцепится в невидимый спасательный круг.
— Птичка шепнула, что ты хотел улететь…Сестренку проведать? Мило… Мой голос мягкий как плюшевый мишка.