Боже, спаси русских!
Шрифт:
Перенесемся в XVIII век. Послушаем ворчание прусского государственного деятеля Карла фон Финкенштейна: «Русские – пьяницы и лентяи, прежним своим невежеством дорожат, а старания, кои употребил Петр I, дабы их от него избавить, проклинают». Здесь пьянство помещено в одну упряжку с невежеством.
Подоспел век XIX. Естественно, не прошел мимо русского порока и маркиз де Кюстин. Подобно шведу Ерлезунду, он видит причины пьянства в недостатках социального устройства: «Наибольшее удовольствие этому народу доставляет пьянство, иначе говоря – забвение. Бедные люди! Им нужно мечтать, чтобы познать
Паша современница, журналистка из Финляндии, Анна-Лена Лаурен чрезвычайно деликатна в описании отношений русских с алкоголем. Она связывает совместное потребление спиртных напитков с проявлениями русской соборности. Мало того, она считает языческий обычай выпивать на кладбище, с которым столь упорно и безуспешно борется православная церковь, красивым и полным значения. Анна-Лена воспринимает водку какчасть русской культуры и говорит, что ни разу не видела русского, напившегося до агрессивного состояния... Можем ей только позавидовать.
Взгляд из глубины
Как рассматривает алкогольную проблему сам русский народ? Обратимся к фольклору: «Для праздника Христова не грех выпить чарочку простого». «Одна рюмка – на здоровье, другая – на веселье, третья – на вздор». «Пить до дна – не видать добра». «Работа денежку копит, хмель денежку топит». «Много пить – добру не быть». «Со хмелиной спознаться – с честью расстаться». «Не упиваясь вином, будешь покрепче умом». Вроде бы сплошь да рядом призывы к умеренности и благообразию.
Свод житейских наставлений XVI века «Домострой» давал такие рекомендации: «Пей, да не упивайся. Пейте мало вина веселия ради, а не для пьянства: пьяницы Царства Божия не наследуют. А у жены решительно никоим образом хмельного питья бы не было: ни вина, ни меда, ни пива. А пила бы жена бесхмельную брагу и квас – и дома и на людях». Стоглавый Собор (1551 год) призывал: «Пить вино во славу Божью, а не во пьянство». Веселиться достойно и разумно.
А вот и высокий жанр – «Послание о хмеле». Обличение пьянства происходит на примере горькой участи человека, который из всей палитры жизненных радостей избрал хмель. Притча мрачными красками рисует фигуру героя, попирающего разум и волю. Ни малейшей симпатии не вызывают действия грешника, предавшегося соблазну. Только пост и молитва, убеждает автор, способны преодолеть пагубное пристрастие. Творение древнего автора отличается обилием подробностей, натуралистическим описанием пьяного поведения и неприятных последствий употребления крепких напитков: «Хмель сотворит пьяного душу смрадну, а тело грехопадно, а ум мерзок и непотребен; а проспався, душею явится скареден и тленен, а главою болен, а телесными удесы дробен (не крепок), а сердцем тосклив и скорбен, а умом уныл и печален».
Перед нами целый каталог бедствий и грехов, вызванных к жизни непотребной страстью: «...пьянство ражает блуд, прелюбодейство, гордость, превозношение, непокорство, кичение, прекословие, расколы, досады, брань...» Одним словом, все жесточайшие земные напасти. Причина и следствие – «и всяко злодейство от пьянства ражается» – напоминают нам библейский сюжет искушения, соотносят пьянство с образом «лютаго змия», врага рода человеческого.
Всегда ли народ так суров к бражнику? Каждому известны пословицы, оправдывающие пьяниц: «Пьян, да умен, два угодья в нем», «Пьяница проспится, дурак никогда». Нередко в фольклоре пьянство является синонимом удовольствия и самой удачной жизни: «Сыт, пьян, и нос в
Весьма убедительная апология пьянства – знаменитый памятник литературы Древней Руси: «Слово о бражнике, како вниде в рай». Изображенному здесь пьянице досталось место в раю получше, чем у всех святых! Откуда же у христиан, которые должны осуждать грех, не только снисходительное, но даже восхищенное отношение к бражнику? Может быть, уже в те времена стало складываться ощущение, что пьянство – обретение своего рода свободы от всех житейских тягот и даже форма протеста против окружающей несправедливости? Хотя на деле все обстояло так, что народное пьянство было на руку власть имущим...
По русской традиции, стакан или рюмку нужно выпивать до последней капли. Многие русские поговорки гласят, что нужно обязательно пить до дна – и тогда тебе обеспечены процветание и долгая жизнь. «Пей до дна – жизнь будет счастья полна». «Выпьем полную чашу за долгую жизнь» и т. д.
С древних времен во время застолий хозяин подносил гостю стакан вина или водки, и гость пил с пожеланиями, чтобы дом был полной чашей, иначе говоря, чтобы в нем не переводились деньги. Можно отметить лексическую связь между полнотой стакана и, в символическом смысле, дома. В старину каждый из гостей, выпив стакан, должен был прокатить его по столу, чтобы там не осталось «зла» (остатки спиртного именовались «злом»). Принято было все доедать и допивать, иначе гости оставляли «зло» хозяевам.
Вспомним застолье «на троих» в культовом фильме «Осенний марафон». Герой Евгения Леонова категорично изрекает: «Тостующий пьет до дна». Потом: «Тостуемый пьет до дна». А когда один из участников пытается отодвинуть рюмку, следует угроза: «Я обижусь». Эти слова действует безотказно.
Обычай пить «за здоровье» пришел, безусловно, еще из языческих времен. Желание разделять с другими вино объясняется теми же причинами, по которым люди предлагали гостям разделить с ними еду. В основе этих традиций лежит мысль, что пищу и питье дают боги, а значит, эти блага принадлежат всем, нужно непременно делиться, есть и пить вместе с благодарностью к высшим силам. Отказ от совместной выпивки – все равно что пренебрежение совместной молитвой. В этом контексте описание Петреем де Ерлезунда русского пиршества вполне укладывается в рамки национальной традиции.
Документальные свидетельства конца XIX века показывают, что традиция чрезмерных возлияний во время праздников не утратила актуальности. Если с христианской точки зрения праздник предполагал поход в церковь и молитвы, то идеальное празднество для народа – пир горой, радостное неистовство, с которым поглощались еда и питье. Причины просты, не следует искать их в мифологии. Крестьяне не ограничивали себя в еде и питье, их аппетиты нормировала бедность. Есть досыта и пить допьяна – вот главная мечта. Осуществить ее было возможно лишь по большим праздникам, да и то не каждому человеку.
Фольклор облекает питие в героические одежды. В былинах доблесть героя измерялась не в последнюю очередь способностью перепить других. Таким образом богатыри доказывали свою физическую силу и выносливость. Крестьяне также нередко пытались перепить друг друга на спор, что иногда приводило к летальным исходам (вспомним рассказ Бунина «Захар Воробьев», где силач и красавец умирает от последствий подобного спора). Был также сказочный герой, который в награду за совершенный подвиг не пожелал полцарства: «Деньги мне нужны, но прикажи, чтобы я мог в каждом кабаке пить десять дней кряду». Есть и пить вволю – вот народная утопия!