Божественная интермедия
Шрифт:
Сделать менее убогим.
Сделать их, несчастных, чище,
Благороднее, честнее,
Сердцем — лучше, духом — выше!
А душою посильнее!..»
«Можем, да — на то мы боги!
Есть у нас такая сила,
Можем властвовать мы строго
Над стихиею служилой.
Можем мы людей направить
На угодное нам дело.
Можем их от бед избавить,
Рушить страны и пределы.
Можем все. Но если будем
Мы всем
Уподобимся мы людям,
Наши сущности сравнятся.
А ведь есть еще иное
Населенье Ойкумены,
У которого другое
Представленье о вселенной.
Так давай и их изменим!
Побелее и пушистей
Сделаем без лишней лени
Птиц, зверей и рыб ершистых:
Чтоб не бегал волк за зайцем;
Птицы не хватали мошек;
Чтоб питался лев эрзацем
Из травы и хлебных крошек;
Чтоб не пили крови сладкой
Комары, клопы, пиявки;
Чтобы жизнь сложилась гладко
Даже маленькой козявки…
Мир таков, каким был создан,
Даже мы его не вправе
Изменять, хоть это просто –
Переделать и исправить.
Мирозданье — не потеха,
Где Создателя не ценят.
Ты исправишь человека,
Это жизнь зверей изменит.
Ты зверей исправишь, тут же
Расплодятся вольно змеи.
Змей исправишь — мигом лужи
Жабьим игом зажиреют.
Жаб направишь на благое,
Сразу мухи с комарами
Испоганят все живое
Так, что мы завоем сами.
Были ведь у нас Титаны,
Протестанты Прометеи,
Отвергавшие спонтанно
Невмешательства идеи.
Им казалось, непременно
Нужно бряцать нашей силой,
Жечь жестоких и надменных
И лелеять добрых, милых.
Равно всем делить излишки,
Одарять монетой звонкой
И для всех устроить стрижку
Под единую гребёнку.
Но на место самых жёстких,
Выжженных огнём Титанов,
Громоздились на подмостки
Сотни новых властных кланов,
Претерпевших ущемленье
В предыдущую эпоху.
И от этого правленье
Их вдвойне вершилось плохо.
Людям хуже становилось,
Даже чем в былое время.
Прометеям приходилось
Вновь крушить людское племя.
Снова рушились поместья,
Города и их предместья –
Всё громилось безвозвратно.
Этот цикл греха-возмездья
Повторялся многократно.
20
От вмешательства в людское
Бытие
Мир почти не знал покоя,
Был разграблен и разрушен.
Сбились все взаимосвязи,
Обесценилась культура,
От разрухи и от грязи
Умерла литература,
Умерло искусство, знанья
Потерялись и забылись.
Это всё и стало гранью,
За которой мы решились
По велению старейшин
Прочь изгнать навек Титанов,
Чтоб они уже в дальнейшем
Соль не сыпали на раны.
И с тех пор всё наше племя,
Наша, собственно, деревня,
Для себя избрало бремя
Управлять стихией древней.
Мы заведуем ветрами,
Звёзд мерцаньем, лунным светом,
Морем, небом, облаками
И природы ярким цветом.
Мы себе не позволяем
Никаких — почти! — вмешательств
В человеческие судьбы –
Даже в силу обстоятельств».
Мамин голос, чуткий, нежный,
Успокаивал сомненья,
Что в душе моей мятежной
Завели коловращенье.
«И тебе пора, мой милый,
Выбрать то, чем ты отныне
Будешь ведать с нашей силой
Без излишеств и гордыни.
Повзрослел уже ты. Скоро
Твой трехсотый день рожденья.
Детство кончилось, и впору
Выбирать предназначенье».
Я недолго над ответом
Размышлял — всё было кстати:
«Мне б хотелось небом ведать
С облаками на закате.
Красота зари вечерней
Мне милей всего на свете,
Чётче мир и достоверней
В сочном предзакатном цвете».
«Будь по-твоему», — и тут же
Я почувствовал, что сила
Нечто лучшего из лучших
Вдруг меня преобразила.
Всё вокруг переменилось,
Мир стал более объёмным.
Сердце радостней забилось
В восхищенье неуёмном.
А потом уже, немного
Отдышавшись от прилива
Чувств, проникнувших глубоко
Внутрь души моей счастливой,
Мы вошли в наш дом, что создан
Нарочито человечьим
Из лучистых рун, что звёзды
Дарят с неба каждый вечер.
21
Снова день сползал к закату,
Снова тучи суетливо
Озарялись розовато
Солнца отблеском игривым.
И небесною палитрой,
Облаков шатром провислым
Управлять я мог нехитро –
Просто лишь движеньем мысли.
Это соприкосновенье