Божественная комедия (илл. Доре)

Алигьери Данте

112

Как тот, кто падает, к земле влеком,Он сам не знает — демонскою силойИль запруженьем, властным над умом,

115

И, встав, кругом обводит взгляд застылый,Еще в себя от муки не придя,И вздох, взирая, издает унылый, —

118

Таков был грешник, вставший погодя. * О божья мощь, сколь праведный ты мститель,Когда вот так сражаешь, не щадя!

319

Как тот, кто падает… — Грешник, «возвратившийся в прежнее обличье» (ст. 105), чувствует себя как после припадка падучей болезни. Средневековая медицина объясняла эти припадки запружением жил, идущих от сердца к мозгу, тяжелыми парами.

121

Кто

он такой, его спросил учитель.И тот: «Я из Тосканы в этот логНедавно сверзился. Я был любитель

124

Жить по-скотски, а по-людски не мог,Да мулом был и впрямь; я — Ванни Фуччи, * Зверь * , из Пистойи, лучшей из берлог».

127

320

Ванни Фуччи — побочный сын (поэтому он мул, то есть ублюдок) знатного пистойца Фуччи деи Ладзари, деятельный сторонник Черных гвельфов, виновник многих убийств и грабежей. В 1293 г. он участвовал в ограблении ризницы Пистойского собора. Обвинение пало на его приятеля, к делу не причастного (ст. 139). Тогда Фуччи, успевший скрыться, выдал своих сообщников, и их казнили.

321

Зверь — такова была кличка Ванни Фуччи.

И я вождю: «Пусть подождет у кручи;Спроси, за что он спихнут в этот ров;Ведь он же был кровавый и кипучий». *

130

Тот, услыхав и отвечать готов,Свое лицо и дух ко мне направилИ от дурного срама стал багров.

133

«Гораздо мне больнее, — он добавил, —Что ты меня в такой беде застал,Чем было в миг, когда я жизнь оставил.

322

За что он спихнут в этот ров… — Зная, что Ванни Фуччи был человек кровавый и кипучий, убийца и грабитель, Данте удивлен, встретив его не среди насильников, а в другом месте.

136

Я исполняю то, что ты желал:Я так глубоко брошен в яму этуЗа то, что утварь в ризнице украл.

139

Тогда другой был привлечен к ответу.Но чтобы ты свиданию со мнойНе радовался, если выйдешь к свету,

142

То слушай весть и шире слух открой:Сперва в Пистойе сила Черных сгинет, * Потом Фьоренца обновит свой строй. *

323

Сперва в Пистоле сила Черных сгинет. — В мае 1301 г. партия Белых изгнала из Пистойи партию Черных.

324

Потом Фьоренца обновит свой строй. — В конце 1301 г. партия Черных разгромила во Флоренции партию Белых. В числе изгнанных (январь 1302 г.) оказался и сам Данте (см. прим. Р., XVII, 48).

145

Марс от долины Магры пар надвинет,Повитый мглою облачных пелен,И на поля Пиценские низринет,

148

И будет бой жесток и разъярен;Но он туман размечет своевольно,И каждый Белый будет сокрушен. *

151

Я так сказал, чтоб ты терзался больно!» *

325

Пар (огненный пар, молния) — так назван Мороелло Маласпина, владения которого находились в долине Магры. Он предводительствовал силами Черных, выступивших в 1302 г. против Пистойи, последнего оплота Белых, которая и была взята в 1306 г.

Предсказание Ванни Фуччи выражено в терминах средневековой метеорологии. В воздухе происходит борьба водяных и огненных паров. Когда водяные пары сгущаются вокруг огненных и теснят их, огненные пары с силой вырываются наружу, образуя молнию и вызывая гром. Марс, бог войны, надвинет от долины Магры огненный пар, повитый мглою облачных пелен (то есть окруженный врагами), и низринет его на Пиценские поля (средневековые авторы неточно применяли это латинское название к Пистойской области); бой огненного пара с облаками будет жесток, но он, разразясь молниями, размечет туман (то есть разгромит Белых).

326

Я так сказал, чтоб ты терзался больно — потому

что Данте — Белый.

Песнь двадцать пятая

Круг восьмой — Седьмой ров (окончание)

1

По окончаньи речи, вскинув рукиИ выпятив два кукиша, злодейВоскликнул так: «На, боже, обе штуки!»

4

С тех самых пор и стал я другом змей:Одна из них ему гортань обвила,Как будто говоря: «Молчи, не смей!»,

7

Другая — руки, и кругом скрутила,Так туго затянув клубок узла,Что всякая из них исчезла сила.

10

Сгори, Пистойя, истребись дотла!Такой, как ты, существовать не надо!Ты свой же корень в скверне превзошла! *

13

327

Ты свой же корень в скверне превзошла. — Существовало предание, что Пистойя основана в I в. до н. э. остатками разбитого войска Катилины, людьми «свирепыми и жестокими друг с другом и с другими» (Дж. Виллани, «Хроника», I, 32).

Мне ни в одном из темных кругов АдаСтроптивей богу дух не представал,Ни тот, кто в Фивах пал с вершины града. *

16

Он, не сказав ни слова, побежал;И видел я, как следом осерчалоСкакал кентавр, крича: «Где, где бахвал?»

19

Так много змей в Маремме * не бывало,Сколькими круп его был оплетенДотуда, где наш облик * брал начало.

328

Тот, кто в Фивах пал с вершины града — то есть Капаней (см. прим. А., XIV, 46).

329

Маремма — болотистое и нездоровое прибрежье Тирренского моря, разделяющееся на Тосканскую и Римскую Маремму (см. прим. А., XIII, 8).

330

Наш облик — то есть человеческое туловище.

22

А над затылком нависал дракон,Ему налегший на плечи, крылатый,Которым каждый встречный опален.

25

«Ты видишь Кака, — мне сказал вожатый. —Немало крови от него лилось,Где Авентин вознес крутые скаты.

28

Он с братьями теперь шагает врозь * За то, что обобрал не без оглядкиБольшое стадо, что вблизи паслось.

331

Он с братьями теперь шагает врозь — потому что остальные кентавры стерегут насильников в первом поясе седьмого круга (А., XII, 55-75).

31

Но не дал Геркулес ему повадкиИ палицей отстукал до ста раз,Хоть тот был мертв на первом же десятке». *

34

Пока о проскакавшем шел рассказ,Три духа * собрались внизу; едва лиЗаметил бы их кто-нибудь из нас,

37

332

Как — сын бога Вулкана. У Вергилия (Эн., VIII, 193-267) это получеловек-полузверь, изрыгающий дым и пламя, кровожадный убийца. Данте превращает его в кентавра. Как, обитавший в пещере Авентинского холма, похитил у Геркулеса (Геракла) четырех быков и четырех телиц из Герионова стада (см. прим. А., XVII, 1-27) и, чтобы запутать следы, втащил их за хвосты в свою пещеру. Геркулес обнаружил кражу и убил его.

333

Три духа. — Как выяснится из дальнейшего, это Аньелло (Аньель ) Брунеллески (ст. 67), Буозо Донати (ст. 141) и Пуччо деи Галигаи (ст. 148). Вскоре появятся еще двое: Чанфа Донати (ст. 43, 50) и Франческо Кавальканти (ст. 83, 151). Все они — представители знатных флорентийских фамилий.