Божественная комедия (илл. Доре)

Алигьери Данте

Вождь или я, но снизу закричали:«Вы кто?» Тогда наш разговор затих,И мы пришедших молча озирали.

40

Я их не знал; но тут один из нихСпросил, и я по этому вопросуДогадываться мог об остальных:

43

«А что же Чанфа не пришел к утесу?»И я, чтоб вождь прислушался к нему,От подбородка палец поднял к носу.

46

Не диво, если слову моему,Читатель, ты поверишь

неохотно:Мне, видевшему, чудно самому.

49

Едва я оглянул их мимолетно,Взметнулся шестиногий змей, * внаскокОблапил одного и стиснул плотно.

52

Зажав ему бока меж средних ног,Передними он в плечи уцепилсяИ вгрызся духу в каждую из щек;

334

Шестиногий змей. — Это превращенный Чанфа Донати (ст. 43), которого поджидали трое остальных. Он обхватывает Аньелло Брунеллески и сливается с ним в единое чудовище.

55

А задними за ляжки ухватилсяИ между них ему просунул хвост,Который кверху вдоль спины извился.

58

Плющ, дереву опутав мощный рост,Не так его глушит, как зверь висячийЧужое тело обмотал взахлест.

61

И оба слиплись, точно воск горячий,И смешиваться начал цвет их тел,Окрашенных теперь уже иначе,

64

Как если бы бумажный лист горелИ бурый цвет распространялся в зное,Еще не черен и уже не бел.

67

«Увы, Аньель, да что с тобой такое? —Кричали, глядя, остальные два. —Смотри, уже ты ни один, ни двое».

70

Меж тем единой стала голова,И смесь двух лиц явилась перед нами,Где прежние мерещились едва.

73

Четыре отрасли * — двумя руками,А бедра, ноги, и живот, и грудьНевиданными сделались частями.

76

Все бывшее в одну смесилось муть;И жуткий образ медленной походкой,Ничто и двое, продолжал свой путь.

79

Как ящерица под широкой плеткойПалящих дней, меняя тын, мелькнетЧерез дорогу молнией короткой,

335

Четыре отрасли — передние лапы шестиногого змея Чанфы и руки Аньеля.

82

Так, двум другим кидаясь на живот,Мелькнул змееныш лютый, * желто-черный,Как шарик перца; и туда, где плод

85

Еще в утробе влагой жизнетворнойПитается, ужалил одного; * Потом скользнул к его ногам, проворный.

88

336

Змееныш

лютый — Франческо Кавальканти (см. прим. ст. 35 и ст. 151). Он жалит Буозо (ст. 141) и меняется с ним обликом: Франческо превращается в человека, а Буозо — в змея.

337

Туда, где плод… питается — то есть в пуп.

Пронзенный не промолвил ничегоИ лишь зевнул, как бы от сна совеяИль словно лихорадило его.

91

Змей смотрит на него, а он — на змея;Тот — язвой, этот — ртом пускают дым,И дым смыкает гада и злодея.

94

Лукан да смолкнет там, где назван имЗлосчастливый Сабелл или Насидий,И да внимает замыслам моим. *

338

Лукан да смолкнет… — Лукан рассказывает («Фарсалия», IX, 761-804), как в Ливийской пустыне воины Катона (А., XIV, 14 и прим.) гибли от ядовитых змей. Сабелл, ужаленный «сепсом», растаял, как воск, а Насидий от ужала «престера» так вздулся, что на нем лопнули латы, и труп его разросся в безобразную громаду.

97

Пусть Кадма с Аретузой пел ОвидийИ этого — змеей, а ту — ручьемИзмыслил обратить, — я не в обиде: *

100

Два естества, вот так, к лицу лицом,Друг в друга он не претворял телесно,Заставив их меняться веществом.

103

У этих превращенье шло совместно:Змееныш хвост, как вилку, расколол,А раненый стопы содвинул тесно.

339

Кадм, основатель Фив, был обращен в змея (Метам., IV, 563-602). Нимфа Аретуза, преследуемая речным богом Алфеем, была превращена Дианою в подземный ручей (Метам., V, 572-641).

106

Он голени и бедра плотно свел,И, самый след сращенья уничтожа,Они сомкнулись в нераздельный ствол.

109

У змея вилка делалась похожаНа гибнущее там, и здесь мягка,А там корява становилась кожа.

112

Суставы рук вошли до кулакаПод мышки, между тем как удлинялисьКоротенькие лапки у зверька.

115

Две задние конечности смоталисьВ тот член, который человек таит,А у бедняги два образовались.

118

Покамест дымом каждый был повитИ новым цветом начал облекаться,Тут — облысев, там — волосом покрыт, —

121

Один успел упасть, другой — подняться,Но луч бесчестных глаз был так же прям,И в нем их морды начали меняться.