Божественная жемчужина. Часть I. Тайна двойственности
Шрифт:
Результаты сбора разведданных о противнике превзошли самые смелые ожидания мисс Пауэрс. Тридцатидвухлетний красавец Альфред оказался отпрыском голливудской кинозвезды. Как большинство богатых жителей Лос-Анджелеса, он вел здоровый образ жизни, выглядел спортивно и слыл в обществе человеком, приятным в обхождении. Однако главными достоинствами Альфреда в глазах Эрики были его холостяцкий статус и то, что он проживал в престижном районе Бель Эйр — относительно замкнутом мире дорогих особняков, спрятанных за высокими изгородями и неприступными воротами. Тот факт, что семья Гарднеров проживает в одном районе с сороковым президентом Соединенных Штатов Рональдом Рейганом, купившем здесь поместье на Сейнт-Клауд-роуд
Уже в ранней молодости она знала, что чем больше сил мужчина потратит на завоевание возведенных ею бастионов, тем сильнее будет ценить впоследствии свой военный трофей. Изматывая противника бесконечными проверками в духе «бросишь после отказа, значит, не любишь», Эрика вела себя совершенно непредсказуемо, взбрыкивала по малейшему поводу и безжалостно крушила мужскую логику, чтобы навязать свою. Это ей удавалось — ум Альфреда частенько оказывался в тупике, но опыт и знание женщин его выручали. Он всегда реагировал наилучшим образом — позволял Эрике быть девушкой, которая выбирает себе партнера не на ночь, но на всю жизнь, поэтому хочет убедиться в том, что он лучший.
Мужчинам нравятся тихие и нежные скромницы, но еще более нравятся им яркие красавицы, дерзко бросающие вызов. Первых берут в жены, вторых любят, и причина такой несуразности в страхе не удержать жар-птицу, которая жжет руки. Секрет роковых красавиц в том, что они возвышают — заставляют мужчин поднимать свою планку. Инженер назвал бы это режимом с повышенными оборотами или работой на предельных частотах. В жизни это именуют стрессом.
Красавицы, как строптивые лошадки, проверяют жокея на силу, умение, терпение и так делают из мужчин боевых наездников. Неумелого просто выбрасывают из седла. Темные кобылицы бездумно транжирят свой пыл, калечат наездников одного за другим и в конце своего пути умирают в одиночестве. Лишь в том редком случае, когда энергии мужского и женского начал уравнены, между всадником и лошадью образуется тесная двухсторонняя связь; они обретают способность сливаться в единое целое, оставаясь уникальными сами по себе.
К счастью для Эрики, ее избранник относился к породе мужчин, которые женятся не по расчету, а по любви. Альфред не искал в браке материальных выгод и не считал женщин колониальным народом с отсталой культурой; он видел в Эрике представительницу соседней цивилизации, такой же древней и мудрой, как мужская. В конце концов, он был так воспитан, но свою будущую супругу в Эрике разглядел не сразу.
Обнаружив в красивой брюнетке бойкий характер, прагматичный ум и понимая, что крепость, ведущая переговоры, наполовину взята,40 Альфред неторопливо вел осаду, достойно отражал авантюрные вылазки осажденного неприятеля и был при этом обходителен и щедр. Обстановка в театре военных действий его вполне устраивала, потому как сам процесс был приятно зажигателен, а отсутствие брачных обязательств давало некоторую свободу в выборе маневров.
Военное положение обязывало обоих скрывать слабость и демонстрировать силу. Альфред легко шел на обострение спровоцированных Эрикой ссор. В ответ на ее угрозу покинуть место свидания он давал понять, что не намерен удерживать или бежать за ней, но всегда учтиво предлагал подвезти. Чаще она соглашалась и примирение происходило около ее дома, еще в машине; реже — отказывалась, высокомерно покидала зал заседаний, подобно фракции оппозиционеров, и уезжала на такси; но и в таких случаях Альфред сохранял спокойную уверенность; он знал, что дома строптивица пожалеет о размолвке и будет ждать его звонка или визита. Эрика, в свою очередь, была убеждена, что великодушие Альфреда
После тактических размолвок Эрика принимала Альфреда подчеркнуто морозно, но быстро оттаивала от внутреннего ликования: «Он уступил, а значит, готов со мной считаться. Он хочет примирения, следовательно, я ему небезразлична! Я могу и хочу его простить». Она вдыхала аромат подаренных цветов, опускала ресницы и благосклонно прощала, а он шутил, давая понять, что вовсе не нуждается в прощении:
— Дорогая, если тебе так хочется внушить мне своим уходом чувство вины, давай закажем экскурсию на двухмоторном самолете.
— Согласна, но мне придется надеть парашют.
Эрика умела маскировать женские слабости, такие, например, как романтические мечты об идиллической семейной жизни в уютном гнездышке размером с дворец. Младший Гарднер умел маскировать мужскую силу, дабы слабая половина не сочла себя оскорбленной. Задорная хитринка в его взгляде подсказывала Эрике: то, насколько она была неправа накануне, не имеет для Альфреда никакого значения, а циклоны и антициклоны ее настроения он воспринимает как часть женственного очарования.
Эта сильная сторона Альфреда — его способность принимать Эрику такой, какая она есть, — заменяла им любовную прелюдию и неизменно приводила молодую строптивицу в состояние томной податливости; она сдавалась и впускала таран, стоящий у врат ее крепости.
Опутанная невидимыми узами, в том числе материальными, ибо была, как мы уже говорили, прагматична, Эрика постепенно нащупала те границы, за которые ее тайфуны не должны были выходить. В свою очередь Альфред, искушенный в искусстве пленять девушку свободой, нашел ту манеру противостояния, которая ни в коей мере не ущемляла суверенитета вольнолюбивой красавицы. Как опытный жокей, он удерживал лошадь единственно возможным способом — был ее наездником, но не сразу осознал, что она несется к своей заветной цели — к замужеству.
Игра в дикую кобылицу, повторяющаяся многократно и с неизменным финалом, убедила Эрику в правильности выбора наездника. Она прониклась к нему доверием, стала спокойнее, мягче, пробудилась в женственной ласке, верности и преданности, чем открыла Альфреду свой редкостный потенциал фанатичной супруги, склонной обвинять в бедах кого угодно, кроме него самого. Но лишь до тех пор, пока король ведет себя по-королевски благородно.
Спустя некоторое время Альфред начал замечать в глазах Эрики легкую неудовлетворенность его подарками. Это был сигнал о нежелании мириться с положением любовницы, принимающей ухаживания и подношения в качестве оплаты за близость. Когда девушка начинает всерьез думать о замужестве, бриллианты ненадолго перестают быть ее лучшими друзьями. Отныне ей нужен сам дарящий эти безделицы, и торг здесь абсолютно неуместен, ибо законная супруга достойного джентльмена это уже не какая-то там конкубина содержанка, а дама, реализовавшая себя в блестящей партии на зависть подругам.41
Былой холодный расчет Эрики Пауэрс постепенно трансформировался в бдительную привязанность, позднее — в рассудочную любовь. Претендентка на звание невесты ревностно следила за температурой отношений и выжидала.
Вскоре логика военной кампании привела обоих к предсказуемому перемирию. К этому моменту коса, нашедшая на камень, заточилась, став еще острее, и попутно облагородила камень, который стал ровнее и приобрел глянец. Положительные перспективы этого взаимно развивающего союза были налицо, однако Альфред отложил решающий шаг из-за двухнедельной поездки в Италию. Вопреки ожиданиям, Эрика, цепко следившая за каждым шагом своего избранника, отказалась от путешествия вдвоем и спокойно отнеслась к его решению лететь в Европу без нее.