Божественное пламя
Шрифт:
— Сожалею, что не смогу вернуться. Мне нужно ехать. Некоторые из пеших гетайров — мои друзья. Сариса — отличное оружие для сплошного фронта, так говорит мой отец; задача в том, чтобы сделать ее подвижной. Поэтому он и проводит учения. Надеюсь, вам не придется долго ждать. Пожалуйста, спрашивайте все, что нужно.
Уже за порогом, обернувшись, он увидел устремленные на него прекрасные глаза юноши и приостановился, взмахнув на прощанье рукой. Послы, возбужденно переговаривавшиеся на персидском, были слишком поглощены беседой, чтобы увидеть этот молчаливый обмен улыбками.
Этим же днем, позднее, Александр возился со своим псом в дворцовом саду, среди резных урн с Эфеса — редкие цветы, посаженные в
Мальчик подозвал собаку, бегавшую с поноской. Они ожидали бок о бок, настороженные и подобравшиеся, пес навострил уши. Филипп сел на мраморную скамью и поманил Александра, поворачиваясь к нему зрячим глазом. Слепой уже зажил, на месте раны осталось только белое пятно на радужной оболочке. Этому изуродованному стрелой глазу царь был обязан жизнью.
— Иди, иди сюда, — сказал он, ухмыляясь и обнажая крепкие белые зубы со щербиной. — Расскажи-ка мне, что они тебе наговорили. Я слышал, ты задал им пару трудных вопросов. Что они ответили? Сколько войска будет у Оха в случае нужды?
Он говорил на македонском, хотя обычно разговаривал с сыном по-гречески, для пользы его образования. Не скованный чужим языком, мальчик увлеченно излагал речи послов: о десяти тысячах Бессмертных, о лучниках, копьеносцах и воинах, вооруженных топорами; он сообщил также, что лошади под всадниками могут понести, испугавшись запаха верблюдов, что цари в Индии ездят верхом на черных безволосых зверях, таких огромных, что на их спины можно водрузить башни. Здесь он искоса взглянул на отца, не желая показаться легковерным. Филипп кивнул:
— Да, слоны. Люди, чьи слова достойны, в чем я убедился, доверия, ручались мне, что такие звери существуют. Продолжай, все это весьма полезно.
— Они утверждали, что люди, приветствующие Великого царя, должны ложиться на землю лицом вниз. Я сказал им, что ты этого не требуешь. Я боялся, что их осмеют.
Филипп запрокинул голову и, хлопая себя по коленям, разразился утробным хохотом.
— Они этого не сделали? — спросил мальчик.
— Нет, ведь у них было твое позволение. Всегда делай из нужды добродетель, и тебе же будут благодарны. Ну, им повезло: они отделались от тебя удачнее, чем послы Ксеркса от твоего тезки, во дворце Эгии. — Он сел поудобнее. Мальчик беспокойно ерзал, мешая собаке, уткнувшейся носом в его лодыжку. — Когда Ксеркс навел мост через Геллеспонт и обрушился со своими полчищами на Грецию, он начал с того, что разослал своих послов во все стороны, требуя у племен землю и воду. Горсть земли за страну, фляга воды за реку; это был знак капитуляции. Наша страна находилась как раз на его пути на юг; мы неминуемо оказались бы у него за спиной, и он хотел быть уверенным в нашей покорности. Он послал семерых послов. Это было в те времена, когда царем был первый Аминта.
Александру хотелось спросить, не этот ли Аминта был его прадедом, но он не осмелился. Не следовало задавать вопросы о предках, если только те не были богами и героями. Пердикка, старший брат его отца, погиб в сражении, оставив маленького сына. Но македонцы нуждались в сильной власти царя, который смог бы избавиться от иллирийцев и править страной; они умолили Филиппа стать царем. Всякий раз, когда речь заходила о событиях более давних, Александру неизменно говорили, что он все узнает, когда станет старше.
— В те дни здесь, в Пелле, не было дворца, только крепость в горах, в Эгии. Мы держались там зубами и ногтями. Западные вожди, Орестиды и Линкестиды, считали себя царями; иллирийцы, пеоны, фракийцы каждый месяц переходили границу, чтобы захватить рабов и угнать скот. Но все они были детьми по сравнению с персами. Аминта, насколько я знаю, не подготовил никаких укреплений. Ко времени, когда прибыли послы, Пеония, которую можно было привлечь в союзники, была опустошена. В итоге он уступил и дал обеты верности, ради блага своей страны. Ты знаешь, кто такой
Пес выпрямился и свирепо огляделся. Мальчик погладил его, понуждая лечь.
— Сына Аминты звали Александром. Ему, должно быть, было лет четырнадцать-пятнадцать, и у него уже были свои телохранители. Он был в Эгии, когда Аминта устроил там пир в честь послов.
— Он тогда уже убил своего вепря?
— Откуда мне знать? Его отец давал парадный обед, и он там присутствовал.
Мальчик знал Эгию почти так же хорошо, как Пеллу. Там находились старые гробницы богов, рядом с которыми пеоны — обитатели Пеонии, области в Северной Македонии, справляли все большие празднества; в Эгии же были возведены и царские усыпальницы предков, могильные курганы, вокруг которых вырубали деревья. Закрытые массивными дверями из кованой бронзы и мрамора, входы в них напоминали пещеры. Существовало поверье, что род прервется, если царь Македонии будет похоронен вдали от Эгии. Когда лето выдавалось жарким, царская семья покидала Пеллу и поднималась туда в поисках прохлады. Ручьи, протекавшие через заросшие папоротником горные долины, никогда не пересыхали. Храня холод снегов, лежащих наверху, они стекали с обрыва и неслись мимо домов, по двору крепости, — до тех пор, пока не сливались в единый поток, который отвесно обрушивался вниз мощным водопадом, скрывающим, наподобие занавеса, священную пещеру. Крепость была старая, хорошо укрепленная, с толстыми стенами, совсем не похожая на изящный дворец с колоннами. В огромном зале был сложен круглый очаг, а в крыше проделано отверстие, через которое уходил дым. Когда мужчины шумели на пирах, звук эхом отдавался от стен. Александр представил, как персы, с завитыми бородами и в блестящих шляпах, осторожно пробираются по грубому полу.
— Все завершилось попойкой. Может, персы привыкли к менее крепкому вину, может, они возомнили себя всевластными владыками, любая прихоть которых будет раболепно исполнена. Один из них спросил, где благородные женщины, заявив, что в Персии их присутствие на пирах введено в обычай.
— Жены персов остаются на симпосии?
— Это было бесстыдной ложью, которой они даже не думали кого-либо обмануть. Женщины персов содержатся еще строже, чем наши.
— Наши мужчины взялись за оружие?
— Нет, Аминта послал за женщинами. Женщины из Пеонии уже побывали рабынями в Азии, потому что их мужчины не подчинились Ксерксу. Справедливости ради должен сказать, что Аминте сопутствовала бы не большая удача, чем им. У него не было армии, — в нашем понимании. На что он мог рассчитывать — на гетайров из собственных поместий да на разноплеменный сброд, который подвластные вожди если и присылали, то по своему усмотрению, а могли не прислать вовсе, если им вздумалось. Ему не удалось захватить Пангейские золотые рудники, это сделал я. Золото, мой мальчик, золото — мать армий. Я плачу моим солдатам круглый год — есть война, нет войны, — и они сражаются за меня, подчиняются моим военачальникам. На юге, где распускают войска на время затишья, наемники ищут работу где только могут. Они слушаются лишь собственных бродячих полководцев, которые, хотя и хороши в своем роде, сами не больше чем простые наемники. В Македонии полководец — я. Вот почему, мой сын, послы великого царя не заявятся сюда сейчас, чтобы потребовать землю и воду.
Мальчик задумчиво кивнул. Бородатые послы были вынужденно вежливы, но сопровождавший их юноша не притворялся.
— И женщины на самом деле пришли?
— Они пришли, оскорбленные, как ты догадываешься, не соблаговолив даже убрать волосы и надеть ожерелья. Они полагали, что покажутся на минуту и тут же удалятся.
Мальчик представил, как его мать восприняла бы подобное приглашение. Он сильно сомневался в том, что она показалась бы персам, даже ради того, чтобы избавить свой народ от рабства. Если она все же пошла бы на это, то причесалась бы и надела все свои драгоценности.