Божьи куклы
Шрифт:
Зашедший в палату врач поздоровался:
– Здравствуйте, дамы! Хочу вас обрадовать. Операция прошла успешно, шрамов на вашем лице не останется, только там, где их видно не будет. Когда пройдет реабилитация, вы превратитесь в самую очаровательную из всех наших пациенток. Если будут какие-то вопросы или пожелания, обращайтесь. Я ваш лечащий врач Торопцев Валентин Тихонович. Прошу любить и жало-вать. Меню вам сейчас принесут. Вы можете из вашего диетстола выбрать что-то по вкусу. К сожалению, у вас еще будет болеть лицо и челюсти, поэтому только бульоны и протертая пища типа запеканки с мясом, протертым на тёрочке. У нас есть еще и салаты, которые вам тоже можно кушать, а также суфле из семги. Наша клиника старается максимально соответствовать мировому и европейскому стандарту, так что мы надеемся скрасить вашу жизнь здесь
– Ну и дела, – ехидно сказала Тоня. – За не наши деньги нас так облизали, что даже не верится. Давай, мамуль, заказывай.
Все это время Антонина, тем не менее, регулярно ходила на перевязки и различные процедуры, молча терпела все, что ей предписывали, и никогда не возмущалась. Наконец настал тот день, когда должны были снять повязки. Пришел Роман, пришла мама. Внизу под окнами тенью бродил Северьян.
Антонину увели в процедурную. Через десять минут дверь ее палаты открылась и вошла Тоня. Но это была не она. Хирург действительно постарался на славу – вошедшая девушка была неземной красоты. Даже Роман потерял голос и молчал, глядя на нее. Вошел довольный хирург и громко спросил:
– Ну как?
– Божественно! – произнес Роман.
– Невероятно! – потрясенно произнесла Инесса Петровна.
– Тоня? – спросил врач.
– Мне надо привыкнуть… – тихо прошептала она. – Это красиво, невероятно красиво, но это не я. И моя грудь, она тоже стала другой и такой потрясающей.
– Я могу позвать Северьяна? – спросил Роман.
– Извинитесь перед ним за меня, но лучше в другой раз, я хочу сейчас побыть немного одна. Привыкнуть к самой себе.
– Роман, я хотела бы вас поблагодарить. Я не знаю, что я делала бы без вас. Вы спасли меня и мою жизнь, – сказала Антонина, когда врач и мама вышли обсудить какие-то моменты дальнейшей реабилитации.
– Не стоит благодарности, – усмехнулся тот, – благодари Северьяна.
Тоня внимательно посмотрела на балетмейстера и задумчиво произнесла:
– Скажите, вы ему чем-то обязаны или он вам? Почему вы это для меня сделали? Я должна знать. И вы здесь сами, лично, несмотря на то что у вас много дел. Вы же человек известный?!
– Ты проницательная девочка, – развязно произнес тот. – Может, тогда сама догадаешься почему? Да, в этой жизни ничто не бывает за так, это ты верно подметила.
– Северьян что, подписал с вами какой-то кабальный контракт? На несколько лет?
– Практически, дорогая, – ответил Роман и фамильярно похлопал ее по плечу, – только он продал мне ради тебя свою душу и… свою задницу. – Ядовито усмехнувшись, он с наслаждением наблюдал, как побледневшая Тоня пытается ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть, как расширяются от ужаса ее глаза, как открывается в немом крике рот. – Выздоравливай, дорогая, ты теперь красотка. Найдешь себе еще принца, – сказал Роман и вышел, аккуратно и тихо затворив за собой дверь.
Тоня осталась в больнице еще на две недели, пройдя курс психологической реабилитации, после чего в середине февраля успешно выписалась домой. Благодаря Роману ее стали осаждать многочисленные агентства с предложением поработать на них моделью. Сначала она отказывалась, мотивируя это недостатком сил и нежеланием делать модельную карьеру. Но мама уговорила ее попробовать. Ради мамы она согласилась. В принципе, ей было уже все равно. После душевной травмы, которую нанес ей Роман, девушка разочаровалась в жизни и в людях. Выйдя на подиум, Антонина сразу завоевала известность своей невероятной внешностью и интригующей историей превращения Золушки в принцессу при трагических обстоятельствах. С журналистами она не общалась категорически, ставя это условие на первое место в любом контракте. Негодяев, изнасиловавших девушку, так и не нашли. С Северьяном Антонина так и не встретилась, упорно отказываясь его видеть и ничем не мотивируя свой отказ. Девушка стала много зарабатывать. Параллельно она поступила в юридический институт и заочно окончила его. Отдала Роману все деньги, которые тот потратил на ее операцию. Позже Антонина вышла замуж за французского миллионера Шарля Круазо и переехала в его замок в провинции Шампань вместе со своей матерью. Шарль очень красиво за ней ухаживал и буквально боготворил ее. На ее слова о том, что подарить детей ему она не сможет никогда, миллионер махнул рукой и сказал, что это не важно. Ради своей любимой
Северьян очень обиделся на Антонину за то, что она не захотела его видеть. В эти дни Роман стал ему настоящей поддержкой и опорой, в какой-то степени заменив недостававшего мальчику отца. Несмотря на свои многочисленные пороки, балетмейстер умел тонко чувствовать и смог спасти душу своего друга от депрессии и отчаяния, в которое так умело его сам же и вверг. Немало поспособствовали этому Лара и Эля, девушки-профессионалки, с которыми Север познакомился на яхте. Совсем скоро Северьян стал танцевать все ведущие партии у Романа, и его имя прогремело на весь мир. Посмотреть на него любители балета съезжались отовсюду. Часто ему предлагали различные контракты, суля невероятные выгоды, но он отказывался, говоря, что ему хватает и денег, и славы. Он купил матери дом в Швейцарии, дом в Ницце, дом на Багамах и заваливал ее подарками. Семьей он не обзавелся, предпочитая многочисленных подружек. К Роману Север относился снисходительно, но все же с налетом благодарности. Он так и не решил, к добру ли была произошедшая с ним история и произошедшая в нем перемена. Он не хотел думать об этом. А еще он очень любил высоту и по-прежнему любил смотреть в окно, словно пытаясь найти там ответы на свои вопросы, которые смутно бродили в его душе.
Иногда он чувствовал в себе какую-то пустоту и неестественность, как будто потерял что-то очень важное.
Тогда его засасывала депрессия, и он просил всех называть себя Севером (холодным) или Яном (двуличным) – в зависимости от степени и силы депрессии.
Когда у него все ладилось, то для всех он был, как и в детстве, исключительно Северьяном.
Зимбабве на Рождество
Мария сидела дома одна и глядела в окно. Падающий крупными хлопьями снег медленно ложился на землю, укрывал деревья, машины, дома, красиво кружился в свете фонарей – в общем, весьма обычная зимняя картина, типичная для Рождества. Но настроение у Марии не было праздничным. Нельзя сказать, что у нее все шло плохо, скорее, так, ни шатко ни валко. Близких рядом – никого, с работой тоже как-то не складывалось, муж уехал в командировку на целый год в Зимбабве и, похоже, возвращаться не спешил, даже звонил нечасто. Сказочное слово Зимбабве казалось ненатуральным и звучало ехидной насмешкой, словно выражение – муж ушел к любовнице.
«Олег… человек, за которого я выходила замуж, замирая от счастья, когда он надевал мне на палец кольцо и клялся быть со мной и в горе, и в радости… Почему, когда люди расстаются надолго, между ними словно рвется какая-то ниточка, связь, и все становится по-другому? Я так плакала, когда он уезжал… Да, мы договорились, что нам нужны деньги и эта поездка необходима… Но так плохо, одиноко… А он там, где тепло… Говорят, что уезжающему всегда легче, чем тому, кто остается. Наверное, это правда. Неужели все? Мама говорит: «Найдешь себе другого». А если я не хочу… другого? Тогда что? Мы были счастливы вместе. А что сейчас? Где его дурацкие шуточки, разбросанные по всей квартире носки, записочки, оставленные на холодильнике, ласковые любовные эсэмэски?.. Мне холодно… холодно в двух шерстяных свитерах под теплым одеялом, потому что его нет рядом. Я так устала ждать. Иногда мне кажется, что в мире наступила полная тишина и кругом серая пустота, и ничего не хочется…»
М-да… зачем готовить еду, идти в церковь, зажигать свечи, гадать, как когда-то в детстве, на кофейной гуще или на колечке с волоском с подружками-одноклассницами, замирая от восторга и ужаса, сладкими волнами прокатывающимися по позвоночнику и тянущими низ живота непонятным томлением? Зачем все это? Зачем библейское имя М-А-Р-И-Я, данное матерью? Реальная жизнь не оставляет места сказочным историям. Она вспоминала, как рыдала в детстве над рассказом Ханса Кристиана Андерсена «Девочка со спичками», вспоминала, что потом долго отказывалась брать в руки его книгу, ненавидя автора за ту историю и еще за одну – «Девочка, наступившая на хлеб». Почему так? Ведь так же нельзя. Вспомнив, она передернулась: это осталось в ней на всю жизнь – неприятие подобных историй. Жестокосердие автора к своим персонажам, жизни – к людям, бога – к верующим…