Божьи воины. Трилогия

Сапковский Анджей

И сразу после этого сорвался с кресла, несколькими шагами перемерял помещение, от гроба, прислоненного к шкафу, до стоящего под дальней стенкой полного скелета кабана, одному Богу известно, для какой цели служащего стихийной.

– Что может мне предложить этот свет? – повысил он голос. – Что он может мне дать? Этот примитивный свет, в котором всё уже поделено, разворовано и растянуто, в котором уже nulle terre sans seigneur [1006] ? Чем я могу здесь быть? Какой власти достигнуть, какого могущества? Кафедрального каноника? Старосты и управляющего Вроцлава или наместника всей Силезии, чем хочет привлечь меня епископ? А даже если бы

я стал епископом, кардиналом и, наконец, папой, что это за власть в нынешнее время? Даже если удастся уничтожить гуситов, пример останется жить, идею уничтожить не удастся. После гуситов придут другие, треснувшее сооружение Рима никогда не вернет уже себе структуру непоколебимого монолита. Цари и князья будут падать, как куклы, ибо что же это за власть, которую можно уничтожить порцией яда или десятью дюймами клинка стилета. А очарованные могуществом денег Фуггеры? Они увидят, как деньги становятся дешевле половы. Маги и чародеи? Они смертны, очень смертны. Longaevi? Они только по названию вечные, пройдут вместе со своей магической силой…

1006

нет земли без хозяина (фр.).

Грохотом прокатился далекий гром, делая паузу в речи Стенолаза. Кундри молчала. Стенолаз глубоко вздохнул.

– Марко Поло, – продолжил он, – достиг Китая. Португальцы доплыли до Канарских островов, до Азорских островов, до Мадейры, собираются в океаническую экспедицию. Они верят, что там, за океаном, в неоткрытом еще свете найдут богатство и настоящую власть. Они верят в страну Священника Иоанна, в землю Могал, в Офир и Тапробане, собираются туда добраться. Чтобы этого достичь, они не отступят ни перед чем. Я тоже не намерен отступать.

Нойфра по-прежнему не отзывалась. Она то щетинила свои спинные шипы, то приглаживала их.

– Знаешь ли ты, – спросила она наконец, – кто был последний, который говорил что-то подобное. Что интересно, в идентичном контексте. Сумасшедший поэт и колдун Абдалла Захр-ад-Дин, автор книги под названием «Al Azif», это название звукоподражательная запись отголосков, издаваемых ночными насекомыми и упырями. В более поздних переводах фамилия автора была травестирована на Абдула Альхазред, а название изменено на «Necronomicon» [1007] . И это прижилось.

1007

См. примечания к тринадцатой главе.

– Знаю.

– Тогда знаешь и то, что Абдула Альхазред непреодолимо жаждал добраться до syderium, что он не отступал ни перед чем. Он был в посещаемой упырями пустыне Роба эль-Халие, был в Иреме, искал Кадату. Погиб жуткой смертью в 738 году, в Дамаске, среди бела дня, на глазах множества свидетелей его разорвал и сожрал ужасный демон. Это не охлаждает твой пыл?

– Не охлаждает.

– В таком случае, – нойфра повертела глазами, – желаю счастья. Много, много счастья.

– Я иду. – Стенолаз встал. – Завтра отправляюсь. Да, Кундри, может, найдется в твоих запасах немного Перферро? Я хотел бы иметь его под рукой.

– Хорошая идея, – стихийная оскалила желтые клыки, – иметь это под рукой. Дай его панночке, той единственной Дуце фон Пак. Сильнее привяжешь ее к себе. Получишь гарантию, что не сбежит с другим. А если сбежит, то ненадолго. До первого ранения железом…

– Кундри.

– Уже замолчала. Перферро у меня есть, но немного, одна доза, на одного человека. Обратись к епископу, я знаю, что у него есть запас. Ну а в Сенсенберге у тебя ведь есть Скирфир и его алхимические печи.

– Епископ не признается, что у него

есть. А в Сенсенберг мне нельзя.

Кундри подняла брови.

– Думаю, что за мной следят, – пояснил он. – Я не уверен даже в своей Роте. Это сборище…

– Сборище отбросов, – закончила она. – Сброд негодяев, повес, резников и извращенцев. Твои Черные Всадники. Таких ты имеешь под командованием, потому что только таких ты сумел завербовать. И с такими ты идешь в поход. Поистине ты в отчаянии.

– Ты дашь мне Перферро или нет?

– Дам. И еще кое-что додам. Что-то специальное. Оно должно помочь тебе в поисках.

Она открыла шкатулку, стоящую на столе, и что-то вынула оттуда. Стенолаз с трудом удержал рвотный рефлекс.

– Привлекательное, а? – захохотала нойфра. – Активируется заклятием. Оно происходит от «Al Azif», но усовершенствованное итальянскими некромантами и Nefandi. Стрекот ночных насекомых, шелест их крылышек… Имеет две функции. Должно указывать место пребывания Белявы или его панны.

– А вторая функция?

– Воспользуйся, когда возникнет необходимость кого-нибудь убить. Убить так, чтоб убиваемый чувствовал, что он умирает.

– Бывай, Кундри.

– Будь здоров, сынок.

В крышу постучали первые капли дождя.

Молния порвала небо, почти тут же ударил гром, протяжно и резко, с треском рвущейся материи. Ливень усилился, стена воды полностью заслонила свет.

– Как будто бы кто-то на нас взъелся. – Рейневан стряхнул воду с воротника. – Надо спешить, а тут – пожалуйста, льет как из ведра. Просто потоп.

Они пережидали грозу в лесу, в густых зарослях, которые, однако, защитили лишь на минуту, теперь на них лилось так же. Кони трясли гривами, опустив головы.

– Дождь стихает, – вытерла мокрый нос Рикса. – Гроза удаляется. Сейчас закончится, и мы помчимся вскачь, галопом, ветер нас высушит. И выдует плохие мысли с наших голов.

Однако ливень не закончился так быстро, а размокший тракт не очень позволял ни мчаться галопом, ни выделывать другие конные трюки, так что дорога заняла у них значительно больше времени, чем они планировали. В Легницу, город, прозванный «вторым Вроцлавом», они въехали только через два дня, как раз тогда, когда десятитысячное население начали созывать на богослужение колокола всех семнадцати церквей. Рикса и в Легнице чувствовала себя, как дома, вела, не блуждая. Они проехали мимо видной, новенькой, совсем недавно освященной колегиаты Гроба Господня, пробились сквозь запруженный рынок и ужасно заболоченный после дождей овощной базар. Оставили за собой лавочки литейщиков и игольников. За лавочками Рикса придержала коня, спешилась. Они были у входа в переулок, из которого бил сильный запах каждений, зелья и специй из кореньев.

– Я тут, – пояснила она, – должна уладить одно дело. Могу пойти одна, попросив тебя, чтобы ты подождал в корчме за углом. Можем пойти вместе, чтобы крепло наше сотрудничество, основанное на взаимном доверии.

– Пусть крепнет. Посмотрим, что из этого выйдет.

– Тогда пойдем. Попрошу только про две вещи. Не задавай никаких вопросов.

– А вторая?

– Не давай никаких ответов.

Переулок, как оказалось, был переулком Магов. Разместившиеся здесь лавочки и лотки предлагали главным образом зелье, эликсиры, periapty, амулеты, талисманы, лоретанские колокольчики, стеклянные шары, кристаллы, ожерелье, камушки, соломенные куколки, ракушки, рогб и другие диковинки. Рейневан слышал о Переулке, к которому терпимо относились советники и легницкое духовенство. Причин терпимого отношения было две: высокая плата городу и тот факт, что предлагаемый в Переулке товар не имел ничего общего с настоящей магией. Беглого взгляда Рейневану было достаточно, чтобы убедиться в этом полностью: среди товаров на прилавках господствовали шарлатанство, дешевка и хлам.