Божьи воины
Шрифт:
Рейневан хромал, натер ногу, ему давно не приходилось столько ходить пешком. Справа от него дышал в колодках молодой человек, его ровесник. Этот уже ночью, будучи явно не столь отупевшим, как остальные, отрывистыми фразами представился как ученик столяра из Яромира, идущий на мандр – это слово означало поход, имеющий целью совершенствование в ремесле. Когда он направлялся из Йичина в Жутаву, на него напали и схватили мартагузы. Глотая слезы, подмастерье умолял Рейневана, чтобы тот, если ему каким-то чудом удастся выкрутиться, уведомил о его судьбе Альжбету, дочь мэтра Ружички, яромирского сапожника. Уверял, что
Шли оврагами, лесами, тенистыми буковинами, зелеными сосняками, мимо яворов, осин и вязов. Миновали стройные придорожные осенние красавицы березы, прекрасные, словно одетые в золотые короны королевны. Картина действительно могла ласкать взор и наполнять душу радостью.
Но как-то не ласкала. И не наполняла.
Солнце преодолело уже солидный отрезок пути до зенита, когда в голове колонны послышались крики и ржание коней. Сердце Рейневана прыгнуло в груди при виде вооруженных людей в капалинах, кольчужных капюшонах и вишневых накидках. Поэтому тягостным, болезненно тягостным оказался вид Прыщавого, пожимающего в радостном приветствии правую руку десятника.
Встреча явных знакомцев произошла на развилке, с которой усиленный эскорт погнал колонну в южном направлении. Быстро кончились чащи, лес поредел, песчанистая дорожка начала извиваться среди скалок фантастических очертаний. Стоящее высоко солнце просвечивало сквозь плывущие по голубизне кучевые облака.
И вдруг возникла цель их пути. Как на ладони. Очевидная.
– Это что ли… – простонал Рейневан, пытаясь отодвинуть от натертой шеи край колодки. – Это что ли…
– Ага… – угрюмо подтвердил подмастерье столяра. – Наверняка…
– Троски, – застонал кто-то у них за спиной. – Замок Троски, Господи, сохрани нас и помилуй…
Из поросшего редким лесом взгорья торчала одинокая, странная двурогая скала, словно чертова голова, словно чуткие уши притаившейся овчарки. Скала – Рейневан об этом не знал и знать не мог – была застывшей магмой, вылившейся массой вулканического базальта.
Необычная здесь, вздымающаяся над всей округой скала, видимо, приглянулась кому-то в качестве естественного фундамента под крепость. Кем-то – это-то Рейневан как раз знал, перед поездкой он раздобыл немного информации, – был знаменитый Ченек из Вартенберка, пражский бургграф при короле Вацлаве. Нанятый Ченеком строитель удачно использовал вулканический реликт: втопил замок в седло между базальтовыми рогами, а на самих рогах разместил башни. Более высокая, построенная на восточном, более стройная и четырехгранная, получила имя Дева, западная, пониже, пузатая и пятибокая – Баба.
В 1424 году – хозяином замка в то время был уже Отто де Бергов, лютый враг и жестокий преследователь всех причащающихся из Чаши, – замок осадили разъяренные табориты. Однако не помог долговременный обстрел из катапульт и бомбард, неудачей же закончился и штурм. Божьи воины вынуждены были отступить. С той поры считалось, что Троски захватить невозможно. Де Бергов же надувался и продолжал терзать окружающих гуситов железом, огнем и виселицей.
– Ну вы, там, – крикнул от головы колонны Прыщавый. – Замок перед нами! Подгоните этих свиней в гору, пусть начнут живее культями шевелить!
Засвистели
Их загнали через узкие ворота на огороженную стенами площадку, сужающуюся к западной стороне, погруженную в тень, отбрасываемую стеной верхнего замка. Когда они оказались в тесном пространстве между сходящимися стенами, с них сняли колодки. Рейневан онемевшей рукой ощупал шею и убедился в том, что она стерта до крови. Столярский подмастерье начал ему что-то говорить и тут же, крикнув, замолчал, когда ремень кнута хлестнул его по спине.
– Строиться, суки! – заревел Прыщавый. – Строиться, и ни звука!
Подгоняемые ударами и тычками, они выстроились вдоль стены. Только теперь Рейневан мог точно пересчитать: вместе с ним было тридцать три человека, в том числе семь женщин, четверо стариков и трое подростков. Ни старики, ни мальчики явно не годились для рабского труда. Странно, что они оказались среди схваченных.
На то, чтобы продолжать удивляться, времени недостало.
Из «загона» к ведущим в верхний замок воротам можно было попасть по деревянным, частично прикрытым крышей ступеням. По ним сейчас как раз спускалась группа богато одетых мужчин.
Внизу их встретили капитан стражи и несколько бургманов.
– И что мы имеем, Гурковец? – заинтересовался идущий первым – стройный, со светлыми усами. Было ясно, кто это: свободный hagueton был украшен изображением крылатой рыбы, гербом рода Бергов. Мужчина был хозяин замка Троски – Отто де Бергов собственной персоной.
– Что мы имеем? – повторил он. – Пара сопляков, пара нищих, пара баб и пара детишек. Сдается мне, Гурковец, что мы уже раньше кое-что выяснили. Ты должен был, прохвост, привести сюда гуситов. Гуситов, а не случайно пойманных крестьян. Или ты думаешь, я стану платить тебе за крестьян? К тому ж наверняка в основном моих собственных?
– Да поразит меня Памбу. – Прыщавый хватанул себя по груди. – Да чтоб мне до завтра не дожить, ваша милостивая милость! Это ж гуситы, самые что ни на есть настоящие гуситы. Один к одному еретические стервы, настоящие гуситовы сыны.
– Не похоже, – заметил другой рыцарь, молодой и видный, в похожей на колокольчик шапке на завитых волосах. Почти по каждому краешку его одежды шли, как того требовала мода, вырезанные округленные на концах зубчики.
– Не похоже, – повторил де Бергов, подходя и прикрывая нос манжетом, тоже вырезанным зубчиками. – Но для порядка спросим. Эй, баба? Ты кто такая? Почитаешь Гуса как своего бога?
– Невиновная я! Господин, смилуйтесь! Я бедная вдова!
– А ты, парень? Принимаешь причастие обеими способами?
– Я невиновен! Смилуйтесь!
– Брешут, милостивый государь, – постоянно кланяясь, заверил Прыщавый. – Брешут, кацерские морды, шкуру чтобы сохранить. А вы б на их месте не брехали?
Красивый взглянул на него с убийственным презрением, походило на то, что ударит за предположение кулаком. Но он ограничился тем, что сплюнул.
Затем повернулся к де Бергову. И стоящему рядом пожилому рыцарю в простеганном вамсе, с красивым лицом и гордо выпяченными губами. Этого, Рейневан мог бы поклясться, он где-то уже видел. После недолгого раздумья он пришел к выводу, что и того, в шапке колоколом, тоже.