Божьи воины
Шрифт:
– Подними голову.
Ульрик фон Биберштайн, хозяин Фридланда и Жар, дядя Николетты, горой возвышался над ним на своем боевом жеребце.
Вместо того чтобы испугаться, Рейневан почувствовал облегчение. Потому что это был не Биркарт Грелленорт.
– Знаешь, кто я?
Он с трудом кивнул, несколько мгновений не мог издать ни звука, что было сочтено непочтением. Тот, со злым голосом, хватанул его кулаком по почке. Его Рейневан тоже видел в Тросках. Микуляш Дахс, припомнил он, клиент Биберштайнов. Бургграф какого-то замка. Забыл какого.
– Знаю… Я знаю, кто вы, господин Биберштайн.
Ульрик Биберштайн
– За то, что ты сделал, будешь наказан.
Он не ответил, рискуя снова получить удар. Однако на сей раз Микуляш Дахс не отреагировал.
– Снарядить его в дорогу, – приказал Биберштайн, – Дать одежду потеплее, чтобы не околел. Он должен дойти до Стольца целым, невредимым и полным сил.
Из группы рыцарей трое выехали шагом и приблизились. Двое были в полных латах, в белой броне современного типа. С утолщенным и увеличенным левым наплечником и опахой, что позволяло полностью отказаться от щита. Третий, самый молодой, не носил лат, под волчьей дохой на нем был лишь ватованный, немного грязноватый вамс. Рейневан узнал его сразу.
– Фортуна колесом катится! – презрительно фыркнул Никель фон Койшбург, недавний пленник в михаловицком замке. – Сегодня ты меня, завтра я тебя! Ну и как тебе это нравится, милостивый кацер? Я сегодня свободен, выкуплен из неволи. А ты – в путах! С вожжами на шее!
Заставив верхового коня переступать ногами, паренек подъехал ближе. Он явно намеревался втолкнуться конем между хозяином Фридланда и Рейневаном, этому помешал, загородив ему дорогу, Микуляш Дахс.
– По какому праву, – крикнул Койшбург, – вы забираете себе этого пленника, господин Биберштайн?
Ульрик фон Биберштайн выпятил губу и не думал отвечать. Рыцаренок покраснел от злости.
– Подаете скверный пример! – закричал он. – Пример своекорыстия! Из-за какой-то темной родовой вражды, из-за какой-то личной мести и самолюбивых счетов подвергаете опасности страну! Это позорный поступок! Позорный!
– Господин Фольч, – спокойным голосом прервал Биберштайн. – Вы – человек серьезный, известный мужеством и благоразумием. Так посоветуйте этому говнюку заткнуться.
Койшбург потянулся было к мечу, но один из наездников схватил его за руку железной перчаткой и стиснул так, что юноша скорчился в седле. Рейневан догадался, кто это. Он помнил услышанные в Михаловицах рассказы. Ганс Фольч из замка Роймунд, згожелецкий наемник.
– Ну, как же я могу ему советовать, – медленно проговорил Фольч, – если он прав? Пленник твой, господин Ульрик, высокий рангом гусит. Соратник самых значительных здешних гейтманов, запанибрата с ними. Он должен многое знать о намерениях кацеров и их секретных планах. Мы на войне, а на войне побеждает тот, что знает намерения врага. Этого пленника надо в Згожелец либо Житавы забрать, на допросы. Понемногу, без спешки вытянуть из него все, что знает. Потому я и говорю: отдайте его нам. Ради блага страны откажитесь от вражды и отдайте его.
Ульрик фон Биберштайн глянул налево, глянул направо, послушные его взглядам рыцари, юнкера и кнехты сдвинулись с мест, начали подводить коней все ближе и ближе. К стоящему рядом с Рейневаном Микуляшу Дахсу подошел оруженосец с огромным биденхэндером, [163]
– А если отказаться не захочу? – процедил Ульрик фон Биберштайн, упираясь кулаком в бок. – То что? Нападете на меня? Во имя блага страны?
163
двуручный меч (иск. нем.)
Фольч даже не дрогнул. Но бургманы из Роймунда и вооруженные згожельцы тронули коней, подъехали, контролируя фронтом строй людей Биберштайна. Их было, как заметил Рейневан, немного больше. Кое-где в ножнах уже заскрежетали мечи, но спокойствие Ганса Фольча успокоило всех.
– Нет, господин фон Биберштайн, – холодно проговорил згожелецкий наемник. – Мы не ударим по вам. Потому что всякий раз, когда мы начинаем враждовать друг с другом, гуситы руки потирают. Я сказал вам то, что имел сказать.
– А я выслушал, – повысил голос хозяин Фридланда. – И на том конец. Прощайте. Пан Фольч. Пан Варнсдорф.
Пренебрежительно упущенный при прощании Койшбург побледнел от бешенства.
– Не конец! – взвизгнул он. – Не конец, о нет! Я этого так не оставлю! Вы ответите, господин Биберштайн! Если не перед судом, то на поединке.
– Тех, кто меня судами стращает, – повысил голос Ульрик Биберштайн, – я привык, как прислужников, палками угощать… Так что поостынь, щеняра, если тебе шкура дорога. Прикажу тебя побить не на утоптанной земле, не на поединке, а здесь, в грязи. Ты молокосос! Что из того, что намерен влезть в семейство Догнов? Пусть даже жена у тебя будет догнова рода, ты на этом не выгадаешь. Куда уж тебе да и с чем к старому-то дворянству? Тебе, сынку мерсебурских епископских министериалов ? Смех один!
Койшбург из бледного сделался пунцовым, как разрезанный буряк, казалось, он кинется на Биберштайна с голыми руками. Фольч ухватил его за руку, а второй рыцарь, названный Варнсдорфом, схватил коня за узду у самого мундштука. Но остальные вооруженные згожельцы рвались в бой. Кто-то крикнул, кто-то крик подхватил, сверкнули мечи и барты. Заржали под ударами шпор кони, засверкали клинки и в руках людей Биберштайна. Микуляш Дахс схватил и поднял биденхэндер.
– Стоять, – рявкнул Ганс Фольч. – Стоять, мать вашу! Оружие – в ножны!
Роймундцы и згожельцы подчинились. Не очень охотно. Кони храпели, перетаптывая снег в грязь.
– Двигайте отсюда, – зловеще проговорил Ульрик Биберштайн. – Отправляйтесь своей дорогой, господин Фольч. Немедленно. Пока дело не обернулось кое-чем похуже.
Снег растаял мгновенно, хватило той крохи солнца, которая пробилась сквозь тучи. Ветер утих. Сделалось теплее.
Возвратилась осень.
Шклярская Поремба – Рейневан уже узнал название деревни с церковкой, прислушиваясь к разговорам, – немного опустела, когда отряд Фольча и Варнсдорфа скрылся в ущелье, ведущем к Якубовому Перевалу, отделяющему, как он помнил из чьих-то рассказов, Карконоши от Йизерских Гор. Микуляш Дахс какое-то время угрюмо посматривал вслед, сказал что-то Биберштайну, указывая то на отъезжающих, то на Рейневана. Биберштайн выпятил губы, окинул пленника злым взглядом, кивнул головой. Потом отдал приказы. Дахс поклонился.