Божий Дом
Шрифт:
— Я не злюсь, я уже разозлен!
— И? Что тебе это даст? Тонкость, Баш, дипломатичность.
Грейси-диетолог заглянула в дежурку, внеся бутылку для вливаний с чем-то желтым:
— Экстракт готов, дорогой.
— Отлично, — обрадовался Толстяк, — давай попробуем!
Мы последовали за Толстяком и Грейси по коридору и смотрели, как Грейси заменяет бутылку с внутривенным для Джейн До «экстрактом». Толстяк, пользуясь техникой перевернутого стетоскопа, проорал на ухо Джейн: «ЭТО ОСТАНОВИТ ТВОИ КИШКИ ДЖЕЙН. ОСТАНОВИТ НАДОЛГО.»
— Что это за экстракт? — спросил я.
— Это что-то, что
— Свежие фрукты — созданное Богом слабительное, — пояснила Грейси, — а мы надеемся, что этот экстракт — полная противоположность. Натуральное, как лаэтрил.
Я спросил Толстяка, что же это за исследовательский проект, и он рассказал, что какой-то «мошенник» получил правительственный грант для испытаний нового антибиотика на вечных морских свинках — несчастных контуженных ветеранах. Толстяк договорился с умником на откат за каждого ветерана и начал давать антибиотик всем.
— Как он работает? — спросил я и понял, что это идиотский вопрос, так как никто этого пока не знал.
— Отлично, — сказал Толстяк, — не считая побочного эффекта.
— Побочного эффекта?
— Да, понимаешь, антибиотик уничтожает все микрофлору кишечника и тогда спящие споры начинают размножаться и начинается невероятный понос, который ничто не может остановить. Пока что ничто. Так что мы очень рассчитываем на этот экстракт. [162]
162
Шутки в сторону, но примерно таким образом и был обнаружен клостридиальный псевдомембранозный колит, а привычка врачей давать антибиотики по любому поводу превратила его в эпидемию.
— Подумаешь, легкая диарея, — сказал Хупер.
— Легкая диарея?! — глаза Толстяка расширились. — Легкая… — И он осел в приступе хохота, радостного жирного хохота, который становился все громче и громче, пока он не свалился, держась за живот, как будто боялся, что тот развалится и все содержимое вывалится на пол, и Грейси, и я, и Эдди, и Хупер засмеялись, и со слезами на глазах Толстяк сказал:
— Не маленький понос, старик, а серьезная заразная диарея. Первая часть ТКК, этот антибиотик, вызывает диарею у любого. Если бы я знал об этом эффекте, никогда не стал бы его назначать. Поэтому я должен найти вторую часть ТКК, излечение. Видишь ли, эта диарея наиболее тяжелая и заразная сучья диарея, которую видел большой мир гастроэнтерологии.
Вечером я оставлял своих пациентов на попечение ГМП, который дежурил. Я спросил, как дела.
— По сравнению с Калифорнией — говно полное. Мое третье поступление в дороге. Я уже дрожу.
— Почему?
— Она на пути сюда из Олбани. [163] Триста миль на такси.
— На такси?
— На такси. Полностью слабоумная гомересса, которая, если верить моим сведениям, не мочилась несколько недель и слишком слабоумна, чтобы самой подписать разрешение на диализ, но при этом настолько заистязала свое семейство, что они СПИХНУЛИ ее в медленно двигающееся такси в Олбани, где она и находится
163
Столица штата Нью-Йорк
— Если она не подписала это там, почему они думают, что она подпишет здесь?
— Потому что, как ты и сказал, «дорогуша, это Город Гомеров». Она будет особенной личной пациенткой Легго. Лучший день в ее жизни!
Когда я ехал домой, солнце нацепило эту усталую маску середины зимы, светя, но не грея, в ярости на серый лед. Мне было холодно, неуютно, страшно. Я надеялся, что Толстяк спасет меня, но вот он говорит мне не злиться на Пуловеров.
— Он сказал мне успокоиться, но я не намерен, — говорил я Бэрри. — Я хочу сказать, ты все время говоришь мне выражать свои чувства, и я волнуюсь, что, если я успокоюсь, я сойду с ума. Как я могу слушать вас обоих?
— Возможно, тут есть какое-то общее начало, — сказала Бэрри, — но, все-таки, как ты собираешься выжить, если у вас с ним будут разные мнения? Что он говорит про всех этих гомеров?
С грустью заметив, что даже Бэрри начала называть этих несчастных «гомерами», я сказал:
— Он говорит, что любит их.
— Это обычная антифобия. Вторичный нарциссизм.
— Что все это значит?
— Антифобия — это когда ты делаешь то, что больше всего боишься; например, кто-то боящийся высоты становится строителем мостов. Первичный нарциссизм, как Нарцисс в озере, когда он пытается любить себя, но не способен обнять собственное отражение. Вторичный нарциссизм — это когда он обнимает других, которые любят его за это, и он влюбляется в себя еще сильнее. Толстяк обнимает гомеров.
— Обнимает гомеров?
— И все его за это любят.
…Все любят докторов, и твои пациенты тебя уже полюбили. Смотрел игру «Никс» по кабельному, и они доказали, что баскетбол — командная игра…
Толстяк назвал нас великой командой. Но, все-таки, что это за команда, если ее СЛИ начинает задавать вопросы тренеру.
15
— Я хочу есть! — сказала Тина, женщина, прибывшая в такси.
— Вы не можете есть, — сказал Глотай Мою Пыль.
— Я хочу есть.
— Вы не можете есть.
— Почему?
— Ваши почки не работают.
— Работают.
— Не работают.
— Работают.
— Не работают. Когда вы в последний раз мочились?
— Я не помню.
— Ну вот видите? Не работают.
— Я хочу есть.
— Вы не можете есть с неработающими почками! Вы подпишете разрешение на диализ и станете жить еще хуже.
— Тогда я хочу умереть.
— Вот теперь я вас слушаю, дамочка, теперь слушаю! — сказал ГМП и проскользнул мимо таксиста, требующего свою плату — двести с чем-то долларов плюс чаевые. Мы с Эдди оставили Тину и отправились на обход с Толстяком.
— Первая карточка, — сказал Толстяк. — Голда Меир.
— Отличный случай, — начал Эдди. — Королева Вшей. Семьдесят девять, найдена на полу своей комнаты, гримасничающая, как гибрид куклы Барби с девочкой из «Экзорциста». Лимфоузлы размером со сливу по всему телу, считает, что находится на ветке «Т» Сант-Луисского метро и полна вшей.