Божий суд
Шрифт:
– Простите, - сухо сказал он.
– Я не вмешиваюсь в политику.
Сойк удивленно посмотрел на него. Потом, видимо, догадался, в чем дело, и весело рассмеялся.
– О, нет. Я совсем о другом. Я говорю о назначении человека. Человека вообще. Как разумного существа. О его месте в природе.
– А, философия! Но я не совсем понимаю, - все еще настороженно произнес комиссар, - какое отношение она имеет к тому, чем мы сейчас занимаемся.
– Самое прямое. Как, по-вашему, мог бы этот дом, в котором мы сейчас находимся, или, скажем, эти стол, стул, шкаф, все окружающие
– Должно быть, нет, - осторожно произнес Бэрд, решив наконец, что беседа с Сойком может оказаться полезной: ведь похититель все еще так и не найден.
– Конечно, - подхватил Сойк, - вероятность такого события ничтожна. А природа не любит маловероятных состояний. Она не столько созидает, сколько разрушает. Остывают звезды, распыляется материя, рассеивается энергия. И только человек способен создавать маловероятные состояния, создать. В этом я вижу его назначение.
– Любопытно, - вполне искренне заметил Бэрд, которого эта необычная беседа стала интересовать уже сама по себе.
– Любопытно, и все же пока не вижу связи.
– Минуту. А для того чтобы создавать - надо знать. Располагать информацией. Информация против хаоса. Вот назначение человека. Оставить после себя потомкам новую информацию. Информация - самое ценное из всего, что существует в мире.
– Ах, вот что. Вы спасали информацию?
– Вот именно.
– Что же, могу вам только позавидовать, - с некоторой грустью произнес Бэрд.
– Вы добываете новую информацию. А мы, простые смертные, как быть нам? Вот я всю свою жизнь ловлю преступников. Где уж тут новая информация?
– Ошибаетесь, - серьезно сказал Сойк.
– Новая информация - это не только формулы и теоремы. Это все оригинальное. Все новое, что делает человек; новая книга, новый метод расследования, все, что совершается в первый раз. Да и в материальных предметах, которые создают люди, - тоже новая информация. Ну, вот хотя бы...
– Сойк поискал глазами, - вот хотя бы эта банка консервов, эта бутылка молока.
Вот оно! Бэрд испытал такое ощущение, как будто в его мозгу сразу что-то переключилось и картина, до этого бесформенная и расплывчатая, вдруг сфокусировалась и стала предельно четкой и ясной.
Комиссар уже не слушал Сойка, который по инерции все еще продолжал что-то говорить. Его мысли потекли в совершенно ином направлении.
– Простите, - остановил он увлекшегося физика.
– Вы вчера ужинали?
Вопрос был слишком неожиданным и чересчур земным в сравнении со всем тем, о чем только что шла речь. Сойк замолчал и удивленно уставился на комиссара.
– Ну да, - сказал он растерянно.
– Приходила Мэри и снабдила нас кое-какой снедью.
– Вы не знаете: это произошло с ведома Хэксли?
– Да, шеф сам вызвал ее по телефону. Ведь вчера было воскресенье.
– Благодарю вас, - Бэрд прошелся по комнате.
– Скажите, господин Сойк, почему, решая задачу, вы избрали свой путь, а не тот, которым шел Девидс?
– У меня не было никакого желания повторять Девидса. У каждого
– И только? А может быть, дело еще и в том, что вы подсознательно не доверяли Девидсу?
Сойк наморщил лоб.
– Что вы хотите сказать?
– Как вы думаете, а не мог ли Девидс ошибиться?
– Вы предполагаете, что Девидс вообще не решил проблему? Что ему это только показалось? Это - мысль.
Сойк явно заволновался.
"Ну и дельце, - подумал Бэрд.
– Вот и решение этой проклятой задачи уже есть, а ясности ни на лем. Скорее наоборот".
И еще он подумал, что теперь особенно важное значение приобретает отрезанный Хэксли кусок пленки. Что на нем было? Конечно, можно просто прокрутить пленку каждому из физиков и попросить их вспомнить. Но Бэрд не хотел, чтобы они знали о записи. Надо постараться незаметно навести Сойка на субботний разговор с Хэксли.
Однако Сойк уже примостился возле письменного стола и лихорадочно что-то набрасывал на листке бумаги. Когда комиссар обратился к нему, он только досадливо мотнул головой.
Бэрд тихо вышел из комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь.
СКРИПИЧНЫЙ КЛЮЧ
У Грехема Бэрда ожидал еще один сюрприз. Не успел комиссар войти в комнату, как молодой физик протянул ему довольно толстую тетрадь в нитроленовой обложке.
– Вот, возьмите. Это - решение. Мне самому удалось его найти, - пояснил он.
– Теперь, я надеюсь, удастся прекратить это позорное дело, и не надо будет выяснять, кто именно похитил проклятую бумагу у старика Девидса. Во всяком случае, я бы не хотел это знать.
Бэрд растерянно перелистал тетрадку. Она была исписана почти до последней страницы.
– Такое длинное?
– только и произнес он.
– Да уж как получилось. Хорошо, что хоть так. Проблема очень сложна и, признаюсь, - я еле-еле выбрался из чащи. Очень трудное вычисление. А если говорить честно, то это даже еще не решение, а только программа, ну схема для расчета на вычислительной машине.
– А как же у Девидса?
– Я не мог пойти его путем. В той области я не силен.
Комиссар молча протянул Грехему листок с решением Сойка. Физик, близоруко сощурившись, быстро пробежал его глазами.
– Сойк? Великолепно! Я же говорил вам, помните. Боже мой, как это, оказывается, гениально просто. Пожалуйста, верните мою тетрадь, я сейчас же уничтожу свою стряпню.
– Нет, нет, - возразил Бэрд.
– Разрешите мне пока оставить ее у себя.
Грехом пожал плечами, но промолчал.
– Скажите, господин Грехем, - поинтересовался Бэрд, - а почему вам не удавалось найти решение раньше? Мне просто интересно знать.
– Видите ли, - несколько смущенно объяснил Грехем, - я все время искал, так сказать, классическое решение. Я - сторонник, если можно так выразиться, логичной науки, шагающей со ступеньки на ступеньку. Методы Сойка: возьмет с потолка некоторую немыслимую функцию, пожонглируем ею - и, пожалуйста, вот вам решение, - эти фокусы не по мне. Но, увы, классический путь не привел к цели. И ради такого случая мне пришлось несколько поступиться своими принципами. Но только ради такого случая.