Божка 1
Шрифт:
В общем, с новой работой время потекло еще быстрее, а негативные чувства в связи с Сапсом стали забываться. Эни и Нэни продолжили посещать дом Сапса, пока однажды совсем не остались в нем. Вместе, обнявшись, они спали на бывшей кровати своего сбежавшего жениха. Никита иногда замечал, как они тихо плачут, и внутри него вновь пробуждалась злость на Сапа. Животы девушек стали округляться и увеличиваться в размерах, как и груди. Никита стал замечать за собой, что время от времени начинает с жадностью смотреть на них. Он чувствовал подступающий сладкий запах матерей, у которых вскоре появится молочко. Прямо под носом Никиты зарождался
Следующий свой День всехрождения они отмечали уже без Сапса. Уже почти год миновал с момента, как авантюрист покинул Молочный ручей, и все полностью смирились с его исчезновением. Животы Эни и Нэни на вид уже готовы были взорваться, а вкусный запах мам ощущался Никитой уже почти физически. Скоро появятся дети.
Имен им так и не придумали. Может, в глубине души мамы все еще надеются, что вернется Сапс и окрестит своих детей героическими прозвищами? Или просто решили подождать появления на свет младенцев, чтобы сделать это, так сказать, с глазу на глаз. В связи с предстоящими родами дом Грай все чаще стал переполняться родственниками и подругами Эни и Нэни, превратившись в самый настоящий проходной двор. Кажется, Никита понимает, почему девушки решили сбежать в дом Сапса из своего родного.
Не самые лестные обсуждения Сапса были на первых полосах у всех, посещавших дом Грай представителей женского пола. Никита был согласен с ними, но даже у него уже башка трескалась от таких порций негатива. Он так же отметил, что Эни и Нэни это тоже не нравится, но не по этой причине. Они до сих пор не верят, что Сапс такой, каким его описывают их подруги. Удивительная наивность.
И вообще... все это походит на некий сюр. И Никите, как и Сиов, нет надобности присутствовать при всем этом. Причем в этом доме, как ни странно, из-за связанных с ним воспоминаний, они единственные были чужаки. Но Никита ничего не мог поделать со своим непреодолимым притяжением к свежим мамкам. Да и Эни с Нэни все время спрашивают, не придут ли они к ним в гости. И он терпит это.
— Говорила же, никогда не доверяйте авантюристам! — поучает мама своих пузатых дочерей.
Все-таки, авантюристы в этом мире не такие, какими себе вообразил Никита, наслушавшись рассказов ба Грай. Похоже, ей просто повезло. Сапс был прав — ничего он не знает про авантюристов.
— А Сапс ваш — самый худший из них! — продолжала тянуть свою телегу сердитая женщина. — Глаз б мои его больше не видели. Подонок!
— Он не такой, мама! — Эни напряглась, приподнявшись со стула. Нэни взяла ее за руку, чтобы поддержать. — Вот увидишь, он вернется! Потому что он любит нас.
Внутри Никиты сошлись противоречивые чувства, злость на Сапса схлестнулась с чистой верой сестер, вызвав нечто неопределенное. Как такое вообще возможно?
— Ничего вы о жизни не знаете, — покачала головой мать Эни и Нэни. — Это называется поматросил и бросил. Никогда вы его больше не увидите.
— Мама, — Нэни с опущенной головой. — Попрошу вас уйти отсюда.
— ...
— Уйдите все, — поддержала Эни.
Все
— Уйдите, — повторила Эни.
Так прекратилось это сумасшествие. Дом вновь окутала блаженная тишина. Однако, роды становились все ближе, и ходить круглым... девушкам становилось все сложнее. Им определенно требовалась помощь, и в это время Никита стал точно таким же, как Сиов — прислужником двух почти инвалидов. Аза как могла помогала им после работы... Все же, внутри животов этих девушек толкается продолжение семьи Грай. Да и кем бы они были, если бы не помогли, в самом деле? Родственники Эни и Нэни тоже не оставались в стороне, принося время от времени продукты и прочую мелочь для быта. Численность и частота их посещения значительно сократились, так как мамам требовался покой.
И однажды произошло следующее. Солнце уже село, и окна окрасились в иссиня-черный цвет. Аза, Никита и Сиов уже собирались домой после ужина. Теперь они всегда ели в доме Эни и Нэни, потому что проще было один раз приготовить на всех, чем делать это дважды в обоих домах.
Тук-тук!
Крииии...
После громкого стука дверь отворилась. Все испуганно застыли, увидев на пороге бородатого высокого мужчину со знакомым цветом волос. Руки Азы засияли мощными опасными заклинаниями. И...
— Аза? Бо? Сиов? Эни?.. И Нэни?! — расширив от удивления глаза, присутствующих осматривал Сапс.
— Сап!
— Сапик!
Радостные крики Эни и Нэни!
— Сапик!
Тыщ!
Тыщ!
Два сестринских удара по бороде.
Тыщ!
А это добавила Аза.
— Простите, — голос Сапса тихо прозвучал в помещении, но все услышали его. Глаза мужчины нашли Никиту. — Я убил тех монстров.
Конечно, убил... И Никита не сомневается, что этот бой был самым сложным в жизни данного авантюриста.
Бум... бум... бум...
Сердце в груди Никиты радостно бьется. Он так легко простил его.
— Сапс! — Никита бросился к своему учителю, и протиснулся между двух обнявших его беременных девушек, чтобы и самому обнять.
— Простите меня! — слабый на сентиментальные ситуации, Сапс громко разрыдался, прижимая к себе Эни и Нэни. — Простите...
Строго сжатые губы Азы дрогнули в мимолетной улыбке.
Далее пытки его медвежьих объятий пали на Сиов, которой было совсем уж неудобно. Кроме Бо и Азы, ее никто еще не обнимал. Сапс хотел еще обнять и Азу, но весь ее вид красноречиво показал ему, что случится, если он это сделает. А Сапс понятливый малый.
— Эээ, а почему ты беременна? — Сапс, придя в себя, удивленно уставился на Нэни.
Тыщ!
Ну, или не совсем понятливый...
19. Большая теплая гора
Свадебный переполох. Это стало испытанием не только для Сапса.
[А что так можно?]
Удивился Никита, узнав, что Сапс женится сразу на двух девушках. Хм, а неплохо. Но его влажным мечтам быстро пришел конец, когда Эни и Нэни раскапризничались насчет платьев и украшений для свадьбы. Бедный Сапс считай жил на ежеярмарке. Никита поддерживал авантюриста, сопровождая его в блужданиях по многочисленным лавкам. Он еще раз убедился, что у Сапса денег куры не клюют. Получается, быть авантюристом весьма выгодно. В таком случае, он точно станет авантюристом, когда вырастет. Аза не поддержала его идею, но что она может поделать с самим Богом?