Божья коровка
Шрифт:
– Покоя не дадут. Потащат выступать перед пионерами, в трудовые коллективы… Мне этого в Хабаровске хватило. Достали! Я хочу пожить спокойно, раны залечить. У меня рука болит, грудь ноет от нагрузки.
– А голова? Там шрам ужасный.
– Лоб просто чешется, – он улыбнулся. – Договорились?
– Хорошо, – сказала Алексеевна. – Но с одним условием. После работы я приду к тебе с заведующими, и ты нам все расскажешь. Как воевал, как ранили, как наградили. Иначе я умру от любопытства.
– А они не разболтают?
– Мои? – директор усмехнулась. – Девочки надежные – хоть ты их пытай.
– Мне все равно продукты нужно покупать, – сказал Борис. – Холодильник ведь пустой.
– Принесут, я распоряжусь.
– Деньги – вот, – он достал из кармана несколько бумажек.
Алексеевна взяла их и ушла, а Борис занялся собой. Первым делом перебрал одежду, аккуратно сложенную в шкафу, и пришел к неутешительному выводу – все ему мало, а, вернее, коротко. На службе он значительно подрос. Мало-мальски подошла рубашка из фланели в сине-черную клетку, он в нее переоделся, оставив шаровары – его прежние штаны не закрывали и лодыжек. Мундир с наградами поместил на плечики и повесил в шкаф, а потом разобрал привезенные с собою вещи. Что-то – в шкаф, а что-то – в стирку. Включив холодильник, положил туда сверток с балыком. Перед этим развернул, понюхал и кивнул – долгую дорогу деликатес перенес успешно.
В разгар этих хлопот позвонили в дверь. Незнакомая, симпатичная девочка в халате продавца притащила полную авоську – хлеб, крупа, масло, сыр, колбаса, консервы… Запустив ее в прихожую, Борис принял ношу и поблагодарил.
– Как тебя зовут? – спросил у девушки. – Ты ведь не работала до того, как я в армию ушел?
– Нет, – ответила девчонка, глянув на Бориса с обожанием. – В том году училище закончила. Зиною меня зовут.
– А меня – Борисом.
– Знаю, – девушка кивнула. – Мне про вас рассказывали. Это правда, что сражались на Даманском?
– Довелось, – кивнул Борис и спросил, мгновенно догадавшись: – Кем ты Алексеевне приходишься?
– Из одной деревни, – девушка смутилась. – Дальняя родня.
«Кандидатку в жены подослали, – улыбнулся мысленно Борис. – Ах, да Алексеевна! На ходу подметки рвет. Замечательный жених для родственницы объявился. Мало, что отдельная квартира в Минске, так еще Герой Советского Союза».
– Вам помочь прибрать в квартире? – предложила Зина. – Мне директор разрешила задержаться. Говорит: у вас рука болит.
– Нет, спасибо, Зина, – отказался он. – Справлюсь как-нибудь.
– Жаль, – она вздохнула. – Я пойду?
– Мы еще увидимся, – пообещал Борис. Девушку расстраивать не хотелось. Простодушная она и искренняя – чувства на лице написаны.
Спровадив продавщицу, он занялся наведением порядка. Вымыл все, перестирал – благо, что машина была, и она работала. Собрал и отложил ненужную одежду. Набралась внушительная стопка. И вот что с ней делать? Старое пойдет на тряпки, но есть много малоношеного. В той жизни он бы, не задумываясь, выбросил, только здесь другое время. Люди небогаты, и кому-то пригодится. Борис подумал, вышел на площадку, позвонил соседке. Открыла Пантелеевна.
– Борис! – воскликнула, всплеснув руками. – Приехал в отпуск?
– Списали по ранению, – ответил он. – Вернулся навсегда. Есть просьба, Пантелеевна. Вы ведь знаете всех в доме?
– И
– Тут такое дело. В армии подрос, одежда, что носил до призыва, мне больше не подходит. Надо бы отдать, но кому, не знаю. Поможете?
– Показывай! – воодушевилась Пантелеевна.
В квартире она перебрала каждую рубашку и штаны при этом бормоча себе под нос.
– Куцепаловым… – доносилось до Бориса. – У них хороший мальчик. Это – Журавовичам, Сергей у них подрос. Жилетку – Головко и брюки – тоже, их сыну впору будут…
Завершив разбор одежды, она собрала все в охапку и ушла довольная. «Нашел занятие пенсионерке, – подумал, проводив ее, Борис. – Ей спасибо скажут, ну, и рюмочку нальют. Пускай…»
К приходу Алексеевны с заведующими он подготовил стол в гостиной – на кухне не поместятся. Расставил по столешнице тарелки и стаканы с чашками – рюмок в доме не держал. Посуда у него разнокалиберная, но это никого не удивит. Сервизы стоят дорого, не каждый покупает. Две тарелки оказались незнакомыми – не было таких перед призывом. Квартиранты, видимо, расколотили и купили новые. Та же хрень обнаружилась и с чашками чайного сервиза. Бориса это удивило. Сцены, что ль, Людмила муженьку закатывала? Трахала о пол посуду? Ну, ладно, была б забота горевать.
Алексеевна с заведующими появилась в двадцать ноль четыре, как засек Борис по подаренным ему часам. Гостьи скинули в прихожей туфли, сняли верхнюю одежду и по очереди обняли Бориса, да еще расцеловали.
– Так! – сказала Алексеевна и указала на его рубашку. – Это чтобы снял и надел мундир с наградами. Пусть девочки посмотрят на героя.
«Девочки», годами все под сорок и с фигурами тюленей, важно закивали. Борис взял мундир из шкафа и прошел с ним в спальню матери, где и переоделся. Так и вышел из-за шторы. Гостьи копошились у стола, где раскладывали закуски по тарелкам. Загодя нарезанные – приготовились. Борис подошел к ним ближе.
– Старшина Коровка рад приветствовать своих гостей!
Женщины подняли головы.
– Твою мать! – восхитилась заведующая вино-водочным отделом. – Не могу поверить: это наш Борис? Форменный красавчик, да еще Герой Советского Союза. Как с картиночки сошел.
– Вот кого мы в коллективе вырастили, – важно заявила Алексеевна. – Кто таким в торге сможет похвалиться? Я скажу: никто. Что там торг? Да во всей торговле в Минске не найдешь!
– Точно! – закивали «девочки».
– Я сейчас, – сказал Борис и скользнул на кухню. Там достал из холодильника блюдо с загодя нарезанным балыком и отнес его в гостиную. – Это вам гостинец из Хабаровска, – сообщил, поставив блюдо на столешницу. – В реке Амур рыбы много.
Алексеевна взяла ломтик, бросила в рот и прожевала.
– Никогда такой не ела, – сообщила «девочкам». – Вкуснотища!
Гостьи тут же повторили дегустацию и зачмокали губами – всем понравилось. Наконец расселись и стали праздновать. Пили, ели, говорили. Как Борис заметил несмотря на то, что работники торговли принесли с собой дефицитные продукты, стол в квартире заметно уступал вчерашнему. Профессура в Минске жила побогаче, чем торговля. Впрочем, все равно шикарно по сравнению с тем, как его кормили на границе и в госпитале.