Бозон Хиггса

Войскунский Евгений Львович

Он захихикал. Повторно пришедшая в голову мысль — воскреснуть, чтобы снова умереть, отчего-то показалась смешной и забавной. Он понял, что не в силах сдержать рвущегося судорожного смеха, остановился и расхохотался в голос.

Немец внимательно взглянул на него. Постоял молча, дождался, пока от приступов хохота у Олега не пойдут слёзы, а потом коротко и смачно врезал раскрытыми ладонями ему по ушам.

Помогло. Истерика прекратилась. Отдышался, вытер слёзы. Неожиданно для себя произнёс:

— Спасибо, Дитмар.

— Ничего, бывает, — немец был невозмутим. — Обычная нервная

реакция, на войне я и не такое видал.

И подмигнул.

— Ещё немного, и мы дома, — добавил он. — Таис с Йоганом накормят нас по высшему разряду. Хочешь, небось, жрать?

— Не помешало бы, — согласился Олег. — Я вот чего не пойму, Дитмар. Откуда ты так хорошо русский знаешь?

— Ниоткуда, — бросил немец. — Просто я понимаю, что говоришь ты, а ты — что говорю я. Вот и всё.

Весь остаток пути до энергостанции они проделали молча. Вернее, молчал один Олег, а Дитмар принялся насвистывать ту самую мелодию, показавшуюся астроному знакомой.

«Лили Марлен» — внезапно вспомнил Олег. Надо же, всё как в кино. Если эсэсовец насвистывает, то либо эту незамысловатую песенку, либо «Хорст Вессель»: Die Strasse frei den braunen Batallionen…

Широкие ступени от заросшей травой мостовой вели к куполообразному зданию, над которым громоздились увенчанные рубинами башни. Впрочем, вряд ли эти кристаллы были рубинами, возможно, не были они и кристаллами. Скорее всего, кроваво-алый цвет придавало им какое-то излучение. Какое? И что собой представляет плазмоган? И на каком принципе работает труба-транспортёр? Техникой Олег увлекался с пионерского детства. Да и невозможно быть астрономом-наблюдателем, и не уметь собственными руками настроить, а то и починить капризную, требующую постоянного внимания аппаратуру.

Обогнав Олега, Дитмар взбежал по ступеням к высоким сдвижным дверям, которые выглядели надёжно запертыми.

— Отличное устройство, — сказал он, показывая на вогнутую пластину, имитирующую отпечаток руки. — Никто, кроме человека открыть не сможет.

Он приложил ладонь, и створки медленно, будто нехотя, разошлись.

— Видел?

— Ничего особенного, — проговорил Олег. — Обыкновенный дактилозамок.

Немец усмехнулся.

— А ты, вижу, разбираешься… Значит, я в тебе не ошибся.

Не ошибся он, подумал Олег. Как там насчёт: «говорили, что евреи умные»? Кстати, глупость я сморозил, дактилозамок настроен на отпечатки пальцев одного человека. Или группы людей. А этот, значит, на человека вообще. Не лично же для эсэсовца фон Вернера строили это колоссальное сооружение? Значит, есть кто-то, способный открывать замки, но при этом — не человек?

— О, нас встречают! — воскликнул фон Вернер, заглядывая в проём. — Добрый день, святой отец! Я с пополнением.

— Какой я тебе отец, варвар, — сказал кто-то глуховатым голосом. — Тем более — святой.

Из дверного портала вышел очень высокий — выше рослого немца — худой мужчина. Да, на святого не похож, подумал Олег, да и на монаха — тоже. Насмешливые карие глаза, смуглое лицо, острый нос с горбинкой, полные губы, в чёрной шевелюре и бороде поблёскивает седина. Одет в длинный тёмный плащ, застёгнутый бронзовой фибулой на левом плече, под плащом видна светлая туника с коротким

рукавом. На ногах плетёные сандалии. Обнажённые мускулистые руки перевиты жилами.

Дитмар вновь подмигнул: мол, каков, а! Фамильярничает немец. Своего парня строит, усердно так…

Монах, приложив руку к груди, поклонился.

— Иудей? — спросил он.

Далось им моё происхождение.

— Отчасти, — ответил астроном. — Моё имя Олег.

— Рус! — подивился монах. — За какие грехи, Олег, низвергнут в пекло?

— Если бы знать…

— Да, верно, — проговорил монах. — Пути Господа неисповедимы… Называй меня Иоанном. И не кощунствуй, как этот германец.

— Постараюсь, — буркнул Олег.

— Всё, хватит церемоний, господа! — вмешался «германец». — Пора под кров. Жрать хочется. Наговоритесь ещё.

Они вошли внутрь. Обширный полукруглый вестибюль встретил их прохладой, рассеянным искусственным светом и поразительной для заброшенного здания чистотой. Справа и слева вестибюль упирался в полукруглые выступы, в которых Олег заподозрил основания башен с рубинами. Неподалёку от входа высился монумент. Идеальных анатомических пропорций человек силится разорвать металлическое кольцо, в которое заключён, но вместо двух дополнительных пар конечностей, как на знаменитом рисунке Леонардо да Винчи, у него были крылья и рыбьи хвосты. Кольцо висело в полуметре над полом, выстланным блестящими плитами, без всякой видимой опоры.

— Нравится? — спросил Дитмар. — Это ещё не всё… Смотри!

Он подошёл к кольцу-монументу, и легким тычком заставил его вращаться. Кольцо превратилось в серебристую полусферу, внутри которой «леонардовский атлет», казалось, взмахивает крыльями и подгребает хвостами.

— Что бы это могло означать? — спросил Олег, сознавая, что вопрос риторический.

— Победу человека над стихиями, — изрёк немец.

— Бесовскую гордыню, — эхом откликнулся монах.

— Нет, — проговорил Олег. — Думаю, не всё так просто…

— Ладно, — сказал Дитмар. — Философствовать будем на сытый желудок.

Он решительным шагом направился к левой башне, отворил в ней незаметную овальную дверцу. За дверцей виднелось небольшое освещённое пространство. Лифт, догадался Олег. Гауптштурмфюрер пропустил астронома с монахом внутрь, а затем втиснулся сам. Дверца затворилась. Ускорение придавило их к полу, и это стало единственным свидетельством того, что лифт движется.

Совершенная техника, думал Олег, глядя на невозмутимое лицо монаха Иоанна, который, видимо, стоически относился к дьявольским чудесам. Автоматы, управляющие энергостанцией, похоже, до сих пор в идеальном состоянии. Недаром же внутри ни пылинки. И кольцо это левитирующее, наверняка — в магнитном поле. Следовательно — сверхпроводящее колечко как минимум. И лифт, двигающийся без сучка без задоринки. А ведь в двадцать первом веке хватило бы и нескольких лет, чтобы оставленное людьми сооружение превратилось в руины, привлекательные разве для паркурщиков. И даже действующий источник бесперебойного питания не помог бы. Обязательно бы что-нибудь замкнуло, начался бы пожар. Теория неубывания энтропии в действии… Нет, тут что-то не так. И дело не только в техническом совершенстве…