БП. Между прошлым и будущим. Книга 1
Шрифт:
И как не упомянуть Михалкова-младшего, Никиту Сергеевича — ему мы как-то устроили в редакции дли-и-инную беседу с русско-американскими коллегами. Интересовали нас и творческие планы, и политические амбиции гостя. Очень интересно поговорили!
А Кашпировский! — он же трижды, кажется, живал в моём доме: хозяина не врачевал, но поговорили мы с ним вдосталь, и потом публикации пересказа наших разговоров пользовались если не успехом, то уж популярностью — это точно! И не только: однажды вечером я привел Анатолия Михайловича к знакомому художнику и, естественно, «на Кашпировского»
Застолье сопровождалось анекдотами — о нём, о Кашпировском, а их тогда было входу больше, чем «про чукчу», и не все они были безобидны. Я с опаской посматривал на моего гостя, — а он смеялся громче всех. Умница потому что. С ним беседа — в книге третьей, рядом с пересказами историй, объяснение которым найти не просто, а то его и вовсе нет.
Или вот еще вспоминается, как с Шаргородским Лёвой мы условились встретиться в Риме, в самые последние дни эмиграции евреев из СССР, чтобы там поспрошать руководство американских организаций, причастных к приёму эмигрантов — почему всё кончается? И о том, что из этого вышло — страницы этой трилогии — книги Второй — вместили в себя немногое из того, что там было…
Да, там была замешана большая политика. И раз уж о политике — как здесь не упомянуть беседы с Георгием Арбатовым? Или с Владимиром Лукиным — тогда он служил послом России в США, и потом — теперь он уже один из ведущих думских политиков… А тогда, в первой беседе, тема-то как называлась в публикации: «Чем помочь России», — не слабо, да?
А Бережкова как не вспомнить, его рассказы при наших встречах? — эти тексты потом было многократно распечатаны здесь, в Штатах, но и в российских журналах. Еще бы: называлась та серия «…И тогда он сказал Сталину», — Валентин Михайлович много лет был личным переводчиком вождя — включена она, отчасти, и в это издание.
Ну, и совсем уже невероятные бывали встречи, например: привели однажды в редакцию Маршала Советского Союза — настоящего и последнего, теперь-то они все Российской Федерации маршалы, или как их там числят, — не уверен. А этот командовал группировкой советских войск в Германии, объединенными войсками стран Варшавского договора, Генштабом СССР-уф…. Вроде не упустил ничего. Между прочим, оказался вполне свойский мужик, порассказал на десять газетных страниц. Знакомство на другой день продолжилось домашним обедом у общих друзей (Господи, — оказались и такие здесь!).
Была совсем уже ностальгическая встреча — пришли к нам пятеро ветеранов советского футбола, во главе с самим Старостиным (!) — только болельщики, мои сверстники, — поймут, каково было пожать ему руку…
Да и своих, то есть «американских», гостей в редакции случилось предостаточно: вот, навестили как-то «Панораму» руководители «Голоса Америки», вскоре после чего довелось побывать и автору с ответным визитом в Вашингтоне — у них на радиостанции, о чем я успел коротко рассказать выше.
А наши поездки — например, в Корею, где мы, группа журналистов, были приняты в штаб-квартире Муна его первым заместителем полковником Паком — в советской прессе его называли обер-шпионом мирового класса,
Это я перечислил только вспомнившееся сейчас, пока пишу. В общем, всего не перескажешь… Да и не надо — остались фотографии, они сами за себя говорят, достоверны, причем, почти все — «жанровые», то есть не из фотоателье, а сделанные нами же, большей частью аппаратом автора, почему у него и сохраняются — несколько полок заняты этими альбомами.
И они здесь, в трилогии, не все, конечно, — главным образом, на них запечатлены те, кто оказался упомянут на страницах этих записок — для достоверности, так сказать. И не из бахвальства — чего уж тут, хочу думать только, что друзья-приятели тоже хранят эти фотографии и при случае показывают их: вот, мол, смотрите, — мы тут с Половцем (или у Половца в редакции, или у него дома). А нет — так и пусть…
Конечно же, случались и просто житейские коллизии, никак не связанные с событиями выдающимися, или с кем-то, чьё имя на слуху и здесь, и там — в России, в Европе. Что-то там было грустно, что-то забавно, в общем, начать рассказывать — всего не уместить под одним переплетом. Вот уж точно, получился бы «роман века»…
Ну вот, чем, например, не история о том, как автор трижды не стал богатым в Соединенных Штатах Америки, и стало быть, этих историй было целых три. На них и отдохнем: если без подробностей — вот они.
Самая старая — нью-йоркская: тогда меня на выходе из недешевого шмоточного магазина остановил охранник, завел в какую-то подвальную каморку, где при участии нескольких сотрудников подвергли обыску. Не то чтобы совсем, до исподнего, — только «почти», но все же… Обидно. Что-то у них там зазвенело, или замигало на выходе — и я попал под унижение. Хорошо, что был не один, а с приятелем, актером. Он-то и стал, даже не предлагать, но требовать: вызываем немедленно полицию, составим протокол, будем их судить, и ты уже миллионер!
— Брось ты, говорю, они же извинились…
— Ну и дурак! — только и сказал мой приятель.
История вторая не очень давняя: уболтали меня друзья переместить пенсионные сбережения из банка, приносящего пусть скромные, но стабильные, несколько процентов — ровно столько, чтобы побороть инфляцию — ну и хорошо, посчитал я.
— Ты что! Ты же сам себя обкрадываешь, да посмотри, как растет биржа!
Сопротивлялся я долго, может, даже год, а потом сдался. Продолжать? В общем, нет теперь этих сбережений.
— Да и ладно, — рассуждаю я, — Бог дал, Бог и взял…
И, наконец, третья, самая свежая. Копченая рыба на прилавке выглядела фантастически вкусной, я и взял ее — штуку или две. Позвал гостей, приготовился угощать, к их приходу приготовил стол, открыл рыбу — а в ней вместо икры или, на худой конец, молоки… плесень! Ну просто вся белая изнутри. Беда, в общем. Засунул я ее подальше — надо бы при случае предупредить менеджера магазина — ведь отравится кто-то!
Эх, как же и ругала меня потом одна дама из ожидавшихся в гости: