БП. Между прошлым и будущим. Книга 1
Шрифт:
Я и дальше, с разрешения читателя, буду так называть «Литературную газету» — в этом сокращении сохраняется не пренебрежение, но пиетет, дружеская расположенность, какие питала к ней подсоветская интеллигенция 60-х и «предперестроечных» годов. Газета, и правда, казалась другом, который иногда и вдруг может сказать что-то такое, пусть аллегорически, эвфемизмом, о чем не всегда и не всякому на своей кухоньке скажешь. А какие там работали журналисты!
О той поре красочно рассказывает мой добрый друг Илья Суслов, отслуживший в «Литературке» многие годы, вплоть до самой эмиграции, состоявшейся почти тридцать лет назад. Для него-то газета уж точно сегодня не «та». Ну и что? Возможно ли, да и должно ли сохраниться газете «той», когда вокруг все рушится, когда
А что сегодня? Вступление явно затянулось, но оно самым непосредственным образом относится к тому, о чем я собираюсь рассказать.
В редакции «Литературки», которая давно переехала с Цветного бульвара в район Чистых прудов, я в последние приезды бываю часто.
Так вот. В сегодняшней «Литературке» у меня образовался новый круг знакомств.
Да и вообще интересно было просто побродить по комнатам редакции — с кем-то из ее нынешних сотрудников у меня был случай познакомиться в ЦДЛ (в Центральном Доме Литераторов — редко произносят это полностью) на презентации чьей-то книги, ритуально завершившейся в «нижнем», наиболее доступном по нынешним ценам, буфете. Милейшие люди — литератор, публицист, критик, поэт… Они познакомили меня с Игорем Гамаюновым — он ведает в «ЛГ» отделом публицистики и общественной жизни. Его предложение мне вести в газете рубрику «Наш человек в Калифорнии» — наподобие существующих «Наш человек в Германии» и где-то еще — я вежливо отклонил по причинам, которые станут понятны из дальнейшего текста этих заметок. И, наконец, меня познакомили с нынешним редактором газеты — Юрием Поляковым.
Договориться о встрече с ним оказалось не сложно. Согласитесь, объяснимо желание познакомиться с успешным писателем, лауреатом многих литературных премий, альтернативным президентом Международного литфонда, принявшим на себя не во всем благодарный (сужу по собственному опыту) труд редактора еженедельника, Юрием Поляковым. А «Международный» фонд — это тот, что объединил литфонды бывших советских республик, — в его собственности, в частности, Переделкино с Домом творчества и дачами…
Нашей встрече с Поляковым предшествовала публикация в «Литературке» моих заметок — в них я полемизировал со статьей порочащей эмиграцию из России, о чём уже было выше в «Заметках по поводу». Её инициаторами из газеты предполагалась устроить нечто вроде «интервью» главреда для зарубежной русской прессы. Прощаясь же, Поляков заметил — «Ну, и кто кого сегодня интервьюировал?». Но ведь я сразу признался, что «брать интервью» у него не стану, а рассчитываю просто на беседу. Против чего Поляков, вроде, не возражал. А еще скопились у меня к нему вопросы, и не последний из них — касающийся судьбы моего текста, предложенного «Литературке» и опубликованного в ней около полугода назад. Казалось бы — чего еще желать автору. А желать было чего. Хотя, лучше об этом ниже.
Мне рассказывали наши с ним общие знакомые, знавшие о предстоящей встрече: начинал Поляков как талантливый поэт и прозаик, был при этом комсомольским вожаком, но и лидером либеральных сегментов общественного движения в последние советские годы. И там, и там был успешен. А сейчас? Подаренную им книгу, вышедшую сравнительно недавно, я прочитал сразу — сочная проза, и вот, уже вернувшись домой, жду случая взять в руки и другие, а они выходят постоянно. Вот и причина, подсказавшая первый вопрос: «Как это вам удается — вести газету, многостраничную, и при этом не оставить писательского занятия?»
— А так, — не задержался с ответом Поляков, — не писать не могу. Конечно, это происходит за счет чего-то, что делать не успеваю: иногда, и даже чаще всего — за счет отдыха.
Дело знакомое…
Что лучше расскажет о моем собеседнике, помимо его книг, как не газета, которую он редактирует. Русская газета для
«Литературная газета» — тоже бренд, да еще какой. А какой? — задал я себе вопрос, пролистав страницы (а иные успев внимательно прочитать перед нашей встречей с Поляковым) последних выпусков газеты. Превосходные материалы в разделе «Наука», публицистика, сталкивающая полярно различные точки зрения авторов — здесь весь спектр общественной мысли.
— Прекрасно, пусть спорят, так и должно быть! — заметил по этому поводу Поляков, — главное, чтобы, не переходя на личности, — здесь мы храним грань, которую не позволено перейти тем, кто бывает чрезмерно увлечен возникшим спором. Будь то случайный автор или (и тем более) наш сотрудник.
При этих словах я чуть не подпрыгнул: ведь это слово в слово было декларировано в самом первом выпуске «Панорамы» еще тогда — больше 20 лет назад. Правда, тогда я оговорился, что мы готовы принять к публикации материал, содержащий любую точку зрения, если только она не коммунистическая или фашистская.
А что «Литературка» сегодня?
В тех ее выпусках, с которыми я успел ознакомиться, мне не попалось откровенной ругани, хотя полемические тексты, показалось мне, порой выглядят в газете достаточно раскованными. Это относится как к текстам, авторы которых исповедуют полный нигилизм по отношению к десятилетиям подсоветского существования страны, так и к их оппонентам — апологетам той поры. Мне показалось, что к последним — чаще. Словом, трудно было не заметить определенный крен «вправо», к т. н. нацпатриотам, о чем мне и говорили знакомые. Хотя, кто сегодня разберет, где в России «право» и где «лево».
— Не потому ли так происходит, что сотрудники редакции отбирают материалы, идя навстречу аудитории сегодняшней «Литературки»? — спросил я Полякова. И еще я спросил его:
— Вот принято говорить — «редакционная политика». Бывает, взглянешь на полосы газеты, на экран телевизора — многое становится ясным. Не является ли редакционная политика «Литературки» отражением взглядов ее главного редактора, ее издателя? Вообще-то, понятно, когда есть точка зрения издателя, редактора или обозревателя — и их статьи подписаны авторами. А, кстати, существует ли в вашей газете, условно говоря, цензура — идеологические рамки, которых авторы обязаны придерживаться?
— Я привык, не могу сказать к «вседозволенности», но повторю — всегда существуют какие-то грани, которые нельзя преступить. Но при этом мы позволяем высказаться авторам, придерживающимся крайних взглядов: хотите спорить — спорьте, мы никому не навязывали — читателю остается судить, где правда и кто прав… Может, как раз в этом причина устойчивости газеты и ее успех — мы доверяем читателю, уважаем его, и он это чувствует.
— И все же — где они в «ЛГ», эти грани? И кем они установлены?
— Ну-у-у… — помедлил Поляков, — цензуры сейчас, как известно, нет… Есть газеты, которые являются политическим инструментом каких-то экономических блоков. В свое время газета стала собственностью коллектива редакции, потом — при прежних редакторах — коллектив продал свои акции «Менатепу» (название банка — А.П.), и, в конце концов, основной пакет принадлежит крупной корпорации, а 25 процентов принадлежат правительству Москвы. Надо сказать, что с акционерами нам повезло: они абсолютно не вмешиваются в политику газеты. Естественно, мы соблюдаем определенную корпоративную этику: это неизбежно, но действительно наши акционеры дают возможность развиваться коллективу.