БП
Шрифт:
Спустя двадцать минут все мы чинно восседаем за накрытым столом в гостиной. Одетые по форме, с крестами и медалями. Именно так и надо! Мы не бандиты какие-то, мы – солдаты и защитники Отечества! Пусть даже придется его защищать и не совсем привычным способом…
Ну-с, начнем-с… Как там у классиков?.. Если не можешь предотвратить пьянку, надо её возглавить! Но сначала – официальная часть. Надо что-то сказать, хлопцы ждут… Встаю, поднимаю стакан и оглядываю замерших по стойке «смирно» бойцов:
– Это тоже война, ребята. Беспощадная, до смерти. Пленных здесь не будет, только предатели. Родина у нас одна, и защищать
– Служим Престолу и Отечеству!!! – Шепотом «рявкают» мои солдаты… А бывший студент, вечно смешливый Вадим очень серьезно добавляет: – И отдельному батальону специального назначения!!!..
Да будет так ребята, да будет так!!!
Встреча с Павловым произошла через несколько дней на той же квартире. Предварительно академик телеграммой сообщил о своём посещении столицы и изъявил непреодолимое желание пообщаться. Только вот общение поначалу вышло несколько бурным и на повышенных тонах. Иван Петрович молча ответил на рукопожатие, когда я открыл ему дверь, прошёл в гостинную и уселся за стол, уже накрытый для чаепития.
Сажусь напротив и выжидательно смотрю на до сих пор молчащего и нервно барабанящего пальцами по столу «собеседника». Наконец его прорывает:
– Ты что творишь, старшей?!..
Шепотом, оказывается, тоже можно орать. Не люблю, когда на меня наезжают, но и не отвечать как-то невежливо.
– Если вообще – то готовлюсь к поступлению в Академию Генштаба о обычаю свою штурмовую роту правильному обращению с автоматами в Ораниенбауме. Если конкретно сейчас – пытаюсь внимательно Вас выслушать, Иван Петрович. Но пока безрезультатно – никакой аналитической информации, одни только непонятные эмоции.
– Денис Анатольевич, громкое убийство, о котором кричат все, и не только российские, газеты – Ваших рук дело? – Павлов немного сбавляет обороты.
– Вы о некоем внезапно почившем в бозе Александре Ивановиче? Если говорить правду – Боевой группы эсеров, если честно – то да.
– Ты совсем охренел?! – Академик лупит ладонью по столу так, чашки подпрыгивают на своих блюдцах, жалобно звякая. – Ты кем себя возомнил?! Тоже мне Мессия нашёлся! Спаситель человечества, блин, хренов! Ты хоть понимаешь, что делаешь? Мы хотим эту долбанную революцию со всеми её последствиями предотвратить, а ты своими руками Гражданскую начинаешь!
– Если Вы не в курсе, господин академик, то этот человек хотел похитить мою жену! И, скорее всего, для того, чтобы заставить некоего капитана Гурова с его батальоном плясать под свою дудку! В этот раз, слава Богу, неудачно. И что, мне теперь ждать следующей попытки?
– Твоя супруга и твои близкие теперь в безопасности. И, если бы тогда послушался меня и сразу отправил Дарью Александровну в Институт, то ничего этого бы не было. – Павлов несколько утихомиривается.
– А не припомните, любезный Иван Петрович, кто в… той истории лично принимал отречение Императора? Таких нужно только давить, как тараканов. Перевоспитаться они не смогут. Отстреливать, как бешеных собак!
– Пока что Бешеным называют тебя… Да помню я все! И вполне с тобой согласен. – Академик, вроде, успокаивается. –
– Буду расстреливать тех, кто все это организует. На каждом перегоне брать начальника станции с собой и, если что, – сразу у насыпи пулю в лоб. И чтобы он об этом заранее знал!
Павлов молча смотрит на меня, затем сокрушенно вздыхает:
– А если на тебя сейчас навалится вся эта судейско-адвокатская… стая?
– Поищут свидетелей в ресторане, на Невском, в синематографе. Ну, приехал офицер с фронта, дорвался до удовольствий, нажрался в меру дозволенного и поехал на квартиру отсыпаться.
– Да не поможет это все! Глазом моргнуть не успеешь, разжалуют, лишат всего и посадят.
– Ну, это вряд ли. Скорее всего, уеду куда-нибудь подальше, в спокойную страну…
– Уедет он… В Сибирь ты уедешь! И хорошо, если по дороге не грохнут… Ладно, оставим пока эту тему. Но будьте любезны, господин капитан, больше никакой самодеятельности. – Иван Петрович «выпускает пар» и переводит разговор в более конструктивное русло. – Я уже практически отработал технологию получения очень интересных веществ, с помощью которых можно легко воздействовать на психику…
– Скополамином хвастаетесь, господин академик?
– Уже известили? – Павлов, впрочем, не выглядит удивленным.
– Да, Петр Всеславович обо все рассказал.
– Ещё один сторонник силовых методов! – Хмыкает Иван Петрович вполне безобидно. – Повторюсь, я- не против Ваших действий, но считаю, что поры до времени работать надо тихо и незаметно. А жёсткие акции приберечь на последний момент и проводить быстро, неожиданно и сразу во многих местах… А пока использовать новейшие достижения химии. В частности, кроме упомянутого скополамина – еще ЛСД и псилоцибин. Пришлось повозиться на пару с Голубевым, но результаты очень даже неплохие. Он, кстати, сказал, что при должном использовании их можно с успехом применять при лечении той же шизофрении…
– Ага, сначала посадим на иглу, а потом будем лечить.
– Даже если и так? По моему, это, все же, лучше, чем стрелять направо и налево. Я имею в виду, что шума будет не в пример меньше… Ладно, наливай свой чай и поговорим о дальнейших делах.
Наполняю посуду круто заваренным чаем, не успевшим остыть за время Павловских пассажей, и с нетерпением жду продолжения. Академик с видимым удовольствием делает пару глотков, затем возвращается к беседе:
– С Николаем дела обстоят неважно… На престол ему уже не вернуться. Состояние по-прежнему тяжёлое, но о погосте речь уже не идёт. Скорее всего, на ближайшей неделе придётся ампутировать два пальца на руке – гангрена. И на лице останутся следы от ожогов. Да и сам он считает, что это ему – кара Небесная.