БП
Шрифт:
– Денис Анатольевич, прошу понять меня правильно, сейчас я изложу личную просьбу… Правящие не могут позволить себе такую роскошь, как личная месть. Моя супруга и мой сын погибли. Я знаю, кто и по чьему наущению это сделал. Но суду подлежат только оставшийся в живых исполнитель, Барановский и Кирилл, которого прежде нужно будет лишить великокняжеского титула. Остальных даже ныне создаваемые трибуналы не признают виновными. А я хочу, чтобы кару понесли все!.. Может быть, это малодушно и недостойно… Впрочем, это – личное, простите… Когда-то в кабинете академика Павлова Вы говорили о том, что наказаны должны быть все независимо от юридических выкрутасов. И что в Вашей истории существовали некие "эскадроны смерти"…
– Прошу принять мои соболезнования,
Оборачиваюсь на звук открывающейся двери и вытягиваюсь по стойке смирно. Потому, как в кабинет входят вдовствующая императрица и Великая княжна Ольга.
– Я хочу ещё раз поздравить Вас, господин полковник. – Мария Фёдоровна очень серьёзна. – И прошу простить за то, что даже не дали времени привести форму в порядок. Я имею в виду новые погоны. Дело в том, что всё, что здесь и сейчас будет сказано, должно остаться тайным от всех… Вы уже два раза доказали свою честность, самоотверженность и преданность нашей семье. Я хочу просить Вас и впредь быть её стражем.
– Покорнейше благодарю Вас, Ваше Императорское Величество! – Стандартная фраза – всё, что могу выдавить из себя.
– Вы вправе отказаться, но сделать это должны прямо сейчас. Дело в том, что я хочу просить честного человека заняться бесчестным делом…
Кажется, я начинаю догадываться, откуда ветер дует и почему ВКМ завёл разговор об эскадронах…
– Можете распоряжаться мной как угодно. Я готов сделать всё для безопасности императорской Семьи!..
– Я начну издалека… Вы, конечно, знаете о крушении поезда императора Александра III… Мы все тогда чудом спаслись. Если бы не Саш… Его Величество, державший, насколько это было возможным, рухнувшую крышу вагона, погибли бы мы все, кроме Михаила и Ольги… Великой княжны Ольги Александровны… Расследование пришло к заключению, что виной всему было плохое состояние железной дороги. Это было сообщено для широкой публики, чтобы не вызвать волнений. На самом деле в вагоне взорвалась бомба. Её принёс помощник повара, который был связан с террористами из "Народной Воли". Он выставил часовой механизм на время нашего завтрака и отстал от поезда на предыдущей станции. Потом он бежал в Румынию, затем появлялся в Швейцарии и, наконец, осел в Париже. Там его заметил генерал Селивёрстов. Он долгое время заведовал Политическим отделением МВД, а, уйдя в отставку, жил в Париже. Генерал сообщил об этом в Петербург, а вскоре его нашли мёртвым. Поварёнок тоже был убит. Причём, накануне он сообщил журналистам, что готов раскрыть все подробности той катастрофы… Но убийцы не учли одного! Все бумаги генерала Селивёрстова были опечатаны и отправлены дипломатической почтой в Столицу. Там их тщательно изучили… Я не хочу вдаваться в подробности, но один верный человек предоставил мне убедительные доказательства того, что за покушением и убийствами стоял Великий князь Владимир Александрович… Связь поварёнка с революционерами была вторым дном, на котором должны были остановиться самые пытливые умы… Я открыла правду супругу, но он не хотел ни во что верить. Слишком был привязан к младшему брату…
После кончины императора Владимир постоянно пытался скомпрометировать Николая. Наиболее успешно ему это удалось в Кровавое воскресение. Будучи командующим Петербургским военным округом, он все обязанности переложил на начальника штаба. Но в тот день лично отдал приказ о жесточайшем вооружённом пресечении беспорядков. Несмотря на все возражения и уговоры…
После смерти Великого князя Мария
– Прошу меня извинить, но Великие князья тоже носят фамилию Романовы. И судить их может только император… – Меня уже агитируют! Я обеими руками "за", но слово должно быть сказано!
– Одного своего сына я потеряла из-за неизлечимой болезни! Сейчас теряю второго, Николай собрался принять постриг! Я не хочу потерять ни единственного оставшегося сына, ни девочек и Алексея, оставшихся по чьей-то злой воле сиротами! Они все должны умереть! – Вдовствующая императрица подходит к Михаилу и становится рядом, как бы закрывая от опасности. И я почему-то вместо пожилой женщины вижу разъярённую валькирию Дагмар Христиандоттир.
– Ваше Императорское Величество! Ваше Императорское Высочество! Я жду дальнейших указаний! – Раз уж здесь появились валькирии, то почему бы мне не стать их хирдманном-берсерком? Как там пели викинги – "Ветер попутный нам и смерти"?..
Через два дня Его Императорское Высочество Регент Михаил со свойственной венценосным особам непосредственностью через Келлера напомнил, что я до сих пор числюсь офицером по особым поручениям, и вот прямо в сей момент таковое и надо исполнить. Для чего явиться в Зимний сегодня к четырнадцати ноль-ноль без опозданий и при самом полном параде, то есть, нацепив на себя всё, что только можно.
Пришлось с сожалением прервать игру "Верю – не верю" с коммандером мистером Френсисом Кроми, которая заключалась в том, что британец изо всех сил пытался изобразить свою непричастность к заговору, а также свою уникальную бело-пушистость. А злой русский подпол никак не хотел верить его отчаянным фантазиям и постоянно докапывался до мелочей, в которых просвещённые мореплаватели с Острова привыкли верить друг другу на слово. В общем, попался тупой русский чурбан, который никак не хотел понять, что слово джентльмена является таким же убойным доказательством, что и найденная неопровержимая улика…
"Мон женераль" Фёдор Артурыч ещё раз осмотрелся в зеркале сам, затем придирчиво устроил мне персональный строевой смотр, и, наконец, предложил прокатиться до Зимнего вместе в генеральском автомобиле. А пока есть время, попить чайку и поговорить о некоем деле. Важном и для нас новом…
– А скажите-ка мне, любезнейший Денис Анатольевич… Насколько Вам дороги Ваши ордена? И как посмотрите на то, чтобы лишиться одного-двух?
– Силой отбирать будете, Ваше высокопревосходительство, или полцарства и принцессу в нагрузку предложите? Так я свою королевну уже нашёл. А полцарства если надо будет – отберём у кого-нибудь. Чьи сейчас Канары, к примеру?..
– Нет, я серьёзно. Павлов, кстати, персональный автор сей задумки, просил похлопотать перед Вами, мол, уважьте старика. Михаил Александрович тоже в курсе, хоть и сомневается в успехе. Но просил просто поговорить и не принуждать. А дело вот в чём…
Последовавшую за этим предисловием идею я обдумывал всю дорогу ко дворцу. Идиотская фантазия чёрного пиарщика с диагнозом "шизофрения в стадии хронического обострения". Но ведь может и выгореть!..
В кабинете Регента помимо меня были ещё двое штатских. Которые оказались министрами дел. Николай Николаевич Покровский – иностранных, Александр Дмитриевич Протопопов – внутренних. Ожидание было недолгим, минут через семь появился Великий князь Михаил, а ещё через минуту громко-торжественным голосом было возвещено о прибытии на аудиенцию полномочного посла Британской империи сэра Джорджа Бьюкенена. Коим оказался тощий, полностью седой старикашка с бывшими когда-то изящными усами и взглядом типичного англицкого джентльмена, надменно взирающего на мир через призму величия своей империи и себя любимого. В сопровождении, скорее всего, личного секретаря и переводчика. За восемь лет жизни в Питере не выучить русский язык – характерный штришок, однако…