БП
Шрифт:
Оставалась надежда на покровительство императора Николая, и для этого были все основания – крупные пожертвования и доброжелательное содействие по разным мероприятиям русского правительства в ханстве не оставались незамеченными. В знак особого внимания к заслугам эмира Николай II пожаловал ему чин генерал-лейтенанта и назначил его своим генерал-адъютантом, а совсем недавно, в сентябре прошлого года он лично привёз в императорскую Ставку еще один миллион рублей. В результате грудь Алим-Хана украсил орден Александра Невского…
Но нечестивцы посмели поднять руку на монарха, и теперь место Императора занял его младший брат Великий князь Михаил, ставший Регентом при малолетнем Алексее, и многое
Нужно собрать совет из самых верных людей! Мудрый кушбеги (Кушбеги – титул главного визиря или своего рода премьер-министр в Бухарском эмирате) Мирза Насрулла докладывал, что он предоставил тайное убежище нескольким турецким и германским офицерам, которые бежали из русского плена и принимали участие в прошлогоднем восстании. А еще есть англичане…
Эмир впервые за вечер улыбнулся, припоминая слова, сказанные ему когда-то ныне покойным отцом: "Когда на охоту вышел тигр, то газель обречена. Но если рядом затаился леопард, то она может и спастись". Возможно, британский лев, сможет защитить от русского медведя, или хотя бы укротить его свирепый нрав. Но об этом можно подумать и завтра…
Алим-Хан взял со стола яблоко, метнул его в бассейн и с интересом прислушался к раздавшемуся женскому визгу. Крепкий мужчина, которому еще не исполнилось и сорока лет с юности был искушен в любовных утехах, а съеденный за ужином думгоза-кебаб из говяжьих хвостов, приготовленный умелыми руками дворцового бакоула (повар высшей квалификации), заставлял кровь энергичнее бежать по жилам, обещая полный успех в амурных делах…
Утром Элим-Хан проснулся в великолепном настроении. Покинувшая с рассветом опочивальню, наложница за ночь сумела не одиножды приятно удивить своего повелителя и разбудить в нем воспоминания о пребывании в Санкт-Петербурге. Определенный своим отцом в Николаевский кадетский корпус, он создал себе репутацию, любвеобильного восточного принца, умеющего достойно вознаградить женщину "за большую и чистую любовь", в спальне которого побывали девицы и дамы из высшего света, а также и полусвета… А помнится, была актриса с французским именем… Как она танцевала канкан только в чулках и шляпке под аккомпанемент граммофона!.. А уж потом!..
У эмира появилась озорная мысль о новом посещении гарема, но усилием воли он её отогнал, а точнее – отложил на вечер. Завтрак традиционно начался с горячего ширчоя, в пиалу с которым было покрошена свежеиспеченная лепешка. А далее можно было перейти к откидному хорезмскому плову. И как только блюдо с парящим рисом украсило стол, в зал с поклоном вошли Верховный кушбеги Мирза Насрулла и генерал-майор Мирбадалев, которым было послано приглашение на завтрак
Во время еды, разговор шел о предстоящем празднике "дегача-пази". Наиболее искусные ошпазы (повара) должны были съехаться со всех краев эмирата и показать свое мастерство по приготовлению плова, на котором традиционно присутствовал сам повелитель Бухары, а победитель получал великолепный халат из кладовых эмира. Омыв руки после трапезы, Элим-Хан с гостями перешел в небольшую уютную комнату, где и разместились в удобных
– Я прошу Вас, уважаемый Мир-Хайдар, взять на себя труд и наполнить наши пиалы шербетом, изготовленным по особому рецепту бывшего садовника моего покойного отца из вяленного винограда сорта "Ягудды".
Все трое обменялись понимающими улыбками, ибо речь шла о ликерном вине, которое отличалось прекрасным букетом малины и продажей которого, как и иными сортами занимались торговцы иудейского вероисповедания.
Эмир, показывая пример, поднял свою чашу и процитировал слова Вазеха:
"Два верных спутника – вино и слово.
Без одного не мыслю я другого.
А без обоих мир уныл и пуст,
Без них мертво существованье наше".
– А теперь пришел черед мудрым словам. – Сказал, отпив из чаши, Элим-Хан. – Мы внимательно слушаем Вас, кушбеги Насрулла.
– Повелитель, как и имел честь докладывать Вам, Бухара может потерять свою самостоятельность и раствориться в просторах Российской Империи. Но у нас, с генералом Мир-Хайдаром есть план, как можно противостоять этому. Правда, для этого потребуются немалые денежные суммы, дабы мы смогли всемерно усилить армию эмирата, чтобы она в нужный момент могла стать "соломинкой, которая переломит спину верблюда" и склонить чашу весов в нужную сторону.
– Повелитель, если помните, то Княжество Черногория в 1904 году стало единственным государством, которое выступило в союзе с Россией и устами Николы I объявило войну Японии. – В разговор вступил генерал-майор Мирбадалев. – Пусть это участие и было весьма условным, но мы можем использовать этот случай, как прецедент. Необходимо распространить слух о том, что Эмир Бухары желает поддержать своего венценосного брата Великого князя Михаила и направить своих солдат против Германии. Это даст нам законный повод сосредоточиться на обучении и оснащении нашей армии современным оружием, поставку которого нам могут осуществить англичане. Но более конкретный план мы сможем представить Вашему Высочеству, после переговоров с эмиссаром Британского правительства капитаном Бейли, который инкогнито прибыл в Бухару и надеется на аудиенцию.
В этот момент, эмир, которому почудился какой-то шорох за плотно закрытой дверью, чисто инстинктивно, как истинный восточный деспот, заподозрил измену и в расчете на уши невидимого лазутчика вскочил со своего кресла и с гневными интонациями почти прокричал:
– А вы, не забыли, генерал, что и мой покойный отец, и я своим словом не раз подтверждали те статьи договора, которые прямо запрещают нам осуществлять самостоятельные сношения с иностранными государствами? Не будет ли тем самым дан повод обвинить нас в подготовке бунта против нашего царственного друга и покровителя Регента Великого князя Михаила?!..
Все это было выглядело настолько искренне, что если бы среди присутствующих был великий Станиславский, то он, пожалуй бы, поверил. Но приближенные эмира, которые с молоком матери впитали в себя любовь к лукавству и умение выживать среди придворных интриг, сдобренных изрядной толикой восточного коварства, всё поняли правильно и поспешили успокоить обеспокоенного Повелителя. Причем, эти действия были предприняты по двум направлениям одновременно. Генерал несколькими бесшумными шагами подбежал к двери и распахнул ее, демонстрируя отсутствия чужих ушей и глаз, а кушбеги, вкрадчиво, с умиротворяющей интонацией окончательно рассеял опасения Элим-Хана: