БП
Шрифт:
– Не только. Имена Фархад и Ширин, например, вам ничего не говорят? Во все времена все восточные поэты считали своим долгом написать поэму, воспевающую их любовь. – Надо, пользуясь случаем, пофилософствовать, потянуть время. Когда вели сюда, небо на востоке начинало алеть, так что ждать осталось недолго… Надеюсь…
– Оставьте лирику! Здесь не поэты, а воины. И они говорят " Нет вести радостней, чем смерть твоего врага, и нет подарка лучше, чем голова твоего врага". Но мы отвлеклись. Честно говоря, я пока в раздумье,
Летёха оставляет свой пост и, подойдя к майору, что-то негромко начинает ему втолковывать. Похоже, агитирует за то, чтобы разойтись, как в море корабли. Во всяком случае по другому услышанный обрывки фраз "отбили своего…", "они придут…", "никакой пощады…", "проявить благоразумие…", "приказ…", "оберст Николаи…" я истолковать не могу.
Хер майор целую минуту сидит в глубокой задумчивости, затем из двух зол выбирает наилучшее:
– Скоро рассвет, лёйтнант отведёт вас к тропе, и советую больше не испытывать судьбу. И не попадаться в изобретённые самим ловушки…
В наступившей паузе скорее не слышу, а чувствую чьё-то присутствие. Нольд, зараза такая, тоже напрягается, мигом выхватывает пистолет. Спустя секунды его примеру следует и Гольдбах.
– С вашего позволения, майне херен… Показываю на дверь, затем, получив молчаливое согласие, подхожу к ней, очень неприятно ощущая спиной точки прицеливания, открываю и негромко цокаю "Свои. Ко мне".
Сверху чувствуется лёгкое движение и из темноты материализуются два "призрака".
– Командир?.. Всё нормально?..
– Да. Не стрелять. Ждите…
Оборачиваюсь к немцам, стараясь не обращать внимание на чёрные зрачки пистолетных стволов.
– Господа, опустите оружие и не делайте глупостей. Герр майор, я имею приказ, аналогичный вашему и поэтому трогать вас никто не будет…
Делаю знак рукой, "призраки" влетают в блиндаж и тут же берут гансов на прицел. За ними появляются ещё двое…
– Повторяю, вы неприкосновенны. Даю в этом слово офицера. Разрядите пистолеты. – Говорю по-немецки, чтобы Нольд сгоряча не взбрыкнул – с него станется.
Летёха пристально смотрит мне в глаза, затем выщёлкивает магазин из своего люгера, дожидается, пока слегка взбледнувший Гольдбах не сделает то же самое и передаёт их мне вместе с запасными.
– И что теперь, господин подполковник? – Майор потихоньку приходит в себя.
– Мы сделаем то, зачем пришли, затем отпустим вас и уйдём сами.
– Что конкретно вы хотите сделать?
– Как правильно догадался лёйтнант Нольд, провести акцию возмездия. Для начала наведаюсь в гости к Халиль-бею, выясню, что сподвигло его на подобные действия…
– Он и его солдаты тут не при чём. – Немец почти успокоился. – Это дело рук ублюдка Бахчо и его швайнехундов. Энвер-паша использует курдские племена в качестве добровольцев…
– В основном для карательных операций. Вам наверняка
– Да, я знаю, что их привлекали к поддержанию порядка внутри империи и охраны выселяемых армян по пути следования в лагеря…
– Вырезать всех поголовно в Ване вы называете поддержанием порядка?! Выгнать стариков, женщин и детей в пустыню и там изрубить в куски – это, по вашему, называется "охранять"?! Не лукавьте, герр майор!..
– Это внутреннее дело турецких властей и нас не касается. – Ганс быстро идёт на попятную. – Но даже если то, что вы говорите – правда, нужно ли равняться на этих фанатиков?
– Нужно! Вы же хорошо знаете русский, слышали такую поговорку "Клин клином вышибают"?..
Спор прерывает появление Остапца в сопровождении подъесаула и двух его пластунов. "Батя", улыбаясь, протягивает мне мою "бету", а казак старается скрыть вздох облегчения.
– Командир! Живой?..
– Как видишь, Иваныч, даже почти здоровый. Камушком по голове прилетело, а так ничего… Как прошли?
– Группа обеспечения взрыв услыхала, доложилась. А там всех на ноги поднял. Этот, из армян главный который, провёл. Во тьме, как кошка видит… Часовые сняты, блиндажи блокированы, на флангах пулемёты развернули, дальше что делать будем?
– … Так, пиротехнику с собой всю брали? – Остапец утвердительно кивает. – Тогда готовьтесь минировать эти крысиные норы. На каждый вход – по "зорьке" и по паре лимонок. Берёшь три "пятёрки", две идут со мной. Подъесаул, не обижайтесь, но оставляю за главного своего подпоручика. Это – его работа.
– Добро. Не время погонами меряться. – Пластун весело улыбается. – Заодно поучимся малость… А сами-то куда?..
– Надо ещё в одно место наведаться. Найти курдов. Головы на кольях – их рук дело.
– Командир, а если нам первыми шумнуть придётся? – Остапец, похоже, не очень доволен идеей. – Здесь-то мы всех кончим, но и уходить придётся не мешкая. А с вами что?
– Тоже всех перебьём и будем уходить отдельной группой. Если за вами погонятся, – ударим с фланга, возьмём в два огня. Опознаёмся как обычно. В первый раз, что ли?
В глазах бывшего погранца читается твёрдая уверенность в том, что встреча командирской головы с куском древнего гранита не прошла бесследно, но спорить он не решается.
– Да, ещё – германцев не трогать, даже не дышать в их сторону. Выставить охрану – и всё. Иваныч, имей в виду: лейтенант – из егерей. Очень нам хорошо знакомых… – В двух словах инструктирую своих, затем поворачиваюсь к гансам. Лёйтнант шёпотом что-то продолжает горячо доказывать херу майору. – Господа, вы остаётесь здесь до моего возвращения. Под охраной. Ещё раз прошу не делать необдуманных поступков.