Брачный офицер
Шрифт:
— Или я ошибаюсь, Джеймс, или ты все-таки стал меня избегать, — сказал он. — Что за дела?
Джеймс изобразил нечто неопределенное, помахав рукой в воздухе. К счастью, рот у него был занят спагетти, да и в любом случае в такой ситуации удобней обойтись жестом.
— Смотри-ка, ты уж и руками машешь, как итальянец, — благодушно произнес Эрик. — У вас, у англичан, так руками не машут.
Джеймс прожевал свои спагетти.
— Ну, махнул, что из этого?
— На здоровье. Кстати, я слыхал, ты снова собираешься прижать
— Кто тебе сказал?
— Значит, это правда?
— Раз твои источники утверждают, — сказал Джеймс, мастерски наматывая на вилку ком спагетти, — значит, так оно и есть.
— Ну-у, Джеймс… — с деланным разочарованием протянул Эрик. — Зачем же темнить? Что, снова будем его арестовывать? Только на сей раз, по-моему, чтоб не выглядеть полными идиотами, нам нужны железные доказательства.
— Вообще-то, — небрежно бросил Джеймс, — я рассчитывал сам заняться этим делом. Ни к чему привлекать столько народу, как в прошлый раз.
— Но в прошлый раз, — заметил Эрик, — мы действовали вместе, хотя пока его не прижучили. — Внезапно его как будто осенило: — Не хочешь же ты сказать, что наша контрразведка имеет отношение к тому, что его выпустили?
— Что ты, как такое может в голову прийти!
— Но ты так думаешь!
Не зная, что ответить, Джеймс смолчал.
— Если б мы не были союзниками, я бы оскорбился, — продолжал Эрик. — Похоже, ты уцепился за нелепую утку, будто мы каким-то образом связаны с мафией?
— Я мало интересуюсь сплетнями.
— Джеймс, мы оба офицеры контрразведки. Сплетни наш хлеб. Но эта, уверяю тебя, имеет под собой еще меньше оснований, чем вся прочая чушь, которая здесь в ходу.
Вышла Ливия с очередным блюдом пасты. Джеймс невольно проследил за ней взглядом. Заметив это, Эрик сказал:
— Кстати о сплетнях. Тут поговаривают всякое насчет миссис Пертини.
— Что именно?
— Будто вас с ней видят вдвоем. — Эрик весело хохотнул. — Честно сказать, меня это несколько удивило. Ты же сам уверял, что у тебя дома в Англии есть девушка.
Джеймс не нашелся что ответить.
— Я сразу даже не поверил, — не унимался Эрик. — Я тоже не большой любитель сплетен, но Ливия сама вмиг подтвердила. Тогда, выходит, ты врешь либо ей, либо мне.
— Прости.
— Тут-то я и понял, что при всем твоем британском благочестии, на самом деле ты куда двуличнее, чем кажешься. По-моему, Джеймс, мы тебя недооценили.
— Кто это «мы»?
— Надеюсь, тебя обрадует, если я скажу, что так о тебе думаю только я, — продолжал Эрик, игнорируя вопрос. — Для всей прочей нашей контрразведки ты по-прежнему обычный британец, составляющий рапорты по брачным делам.
— Счастлив слышать. Соответствует действительности.
— Сильно советую тебе, Джеймс, — тихо сказал Эрик, — делиться тем, что имеешь, с друзьями и союзниками.
— Мерзавец! — взорвался Джеймс. — Глаза у него налились кровью, он вскочил, сжимая
Эрик тоже вскинул кулаки.
— Ничего подобного я не говорил!
— Ты сказал, чтоб делиться…
— Я имел в виду сведения, ты, жалкий британский обормот!
— Кто это обормот?
— А что? — презрительно фыркнул Эрик. — Разве есть другие претенденты?
Джеймс понятия не имел, что означает «обормот», но дело было не в этом.
— Извинись! — рявкнул он.
Они грозно ходили друг за дружкой по кругу, сжав кулаки. Некоторые из присутствовавших офицеров заулюлюкали, подзуживая и предвкушая любопытное зрелище. Первым ударил Джеймс, потом Эрик, и вот они уже кулаками дубасили друг дружку.
— Прекратите! — выкрикнула Ливия, выбегая из кухни. — Прекратите, вы оба! Прямо как дети малые!
Они остановились пристыженные. Физиономии обоих были в крови, но, кто пострадал сильней, сказать было трудно.
— Говорят, в любви и на войне все средства хороши, — сказал Эрик, трогая рассеченную губу. — На поверку получается все наоборот. Учти это, Джеймс!
Глава 32
Иногда Ливия замечала, что сравнивает Джеймса с Энцо, и каждый раз удивлялась себе, как можно любить двоих и притом совершенно по-разному.
Ее любовь к Энцо была, как com' un chiodo fisso in testa, «как гвоздь в голову». Но, если оглянуться назад, это была девчоночья безоглядная страсть; и хоть Ливия горевала по погибшему мужу, но, как оказалось, уже без особой боли мирилась с тем, что его уже нет. Иногда она спрашивала себя с некоторым чувством вины, какие бы чувства она испытывала к мужу, если бы не война, если бы они жили мирно, и она рожала бы детей, не всегда ладя с его родными. Любила ли она его так же, как в первую брачную ночь, или, подобно большинству других женщин, вздыхая над бесконечной стиркой, все повторяла бы присказку:
Tempo, marito е figli, vengono come li pigli. Погоду, сыновей, мужей Терпи и сетовать не смей.Чувства Ливии к Джеймсу были совсем иными. Скажем, ей нравилось, что он добрый, даже если при этом он мог быть слишком правильным, даже немножко высокомерным. Она тайно радовалась, если ей удавалось вывести его из себя, так забавно было видеть, как краснеет от злости его лицо. Ну, а что касается его дурацкой зависимости от всяких правил и предписаний, что ж, очень скоро он смог убедиться, что с ней этот номер не пройдет. Честность, порядочность, доброта, сострадание… Ливия и не подозревала, что эти качества могут ее привлечь в мужчине. Но после четырех лет войны, она вдруг обнаружила, что на самом деле эти качества очень редки.