Брачный сезон
Шрифт:
– Да не в том дело, – покачал головой Гудков. – Там места мало. Мы в прошлом году здесь проездом были, я точно знаю. Я даже не представляю, куда тюфячок этот ему бросать.
– Да пусть вон с бабами в одном доме спит, – хохотнул Зубатов, – у него еще женилка не выросла, так что нормально будет.
– Ну здрасьте! – возмутилась Клара, – а ежели нам, скажем, переодеться надо? Или душно станет? Не будем же мы перед мальчиком в одном неглиже дефилировать?!
– Ой, да что там у тебя смотреть, – заржал Караулов. – это вон Люське беспокоиться надобно.
Колодная
– Так, а третий дом? – напомнил Жоржик, – ты говорил, что нам три помещения выделяют.
– Ой, не знаю, – поморщился Гудков, – там какой-то этот дом непонятный. И не дом даже, а так, халупка. И печи нормальной нету. Холодно и сыро. И пол земляной. Не знаю, как там спать. Я думал, мы там реквизит держать будем.
– Как-никак, а крыша над головой, – продолжил развивать мысль Зубатов, бросив на меня насмешливый взгляд. – Всё же не на улице. И не с женщинами. Койка там хоть есть?
– Вроде что-то есть, – пожал плечами Гудков, правда неуверенно.
– Ну и ладненько, – усмехнулся Зубатов, – будут у тебя, Капеустин, значится, личные апартаменты. Ты же не боишься один в избе спать?
Я не отреагировал на такую тупую подколку. Вот кретин, решил пацана на слабо взять.
– Да, Виктор прав. Так что устраивайся там. Одеял накидаешь, и будешь спать, – подытожил Гудков, и все пошли расселяться.
Пока агитбригадовцы таскали личные вещи и заселялись согласно указанным помещениям, меня загрузили работой – нужно было лошадей распрячь, почистить, накормить, напоить. Затем перетащить фанерные щиты под навес во дворе.
Пока управился – была уже глубокая ночь.
Подхватив свой нехитрый скарб, я побрел и себе заселяться.
Домишко, что снаружи, так и внутри особо не впечатлял. Донельзя узкая и закопчённая от времени и гари комната (очевидно изба топилась по-чёрному), узкие полати, слишком короткие, как даже для Генкиного невысокого росточка. Не представляю, тут что – карлик какой-то жил?
В помещении едко пахло застарелым потом, грязными портянками и мышами.
Поморщившись, я глянул на окно, но оно было затянуто какой-то грязной промасленной тряпицей, и света почти не пропускало.
Так как жить здесь предстояло десять ночей, я сходил во двор, наломал веток из какого-то пахучего кустарника и, соорудив некое подобие веника, немного поскрёб пол. Так, чисто символически. Получилось не ахти, клинер я и в той жизни был так себе, после развода купил себе робот-пылесос и не заморачивался. А тут и подавно.
Совершив, таким образом формальный акт наведения порядка, я сбегал на сеновал. В отличие от предыдущего села, здесь сено было прошлогоднее, а может даже и позапрошлогоднее, слежавшееся, затхлое, аж почерневшее от времени. Я побрезговал на таком спать, поэтому умыкнул от лошадей охапку соломы и насыпал на полати, всё как ни есть, а чище и поудобнее, чем на голых досках сомнительной чистоты спать.
Сверху набросил выданное сердобольной Кларой солдатское одеяло. Заложив дверь на засов,
Очевидно от запаха колбасы под полом зашебаршило. Причем точно не мышь.
«Крыса», – расстроенно решил я. И вот как теперь спать? Она же ночью и укусить может. А если не одна?
Нет, я не боюсь всего этого, но не хотелось бы какую-то заразу подхватить. В эти времена, я помнил, с медициной было очень плохо. Да и где тут, в глухом селе, медицина эта?
Ну и что же мне теперь делать? Проситься к товарищам не вариант, не пустят, да и засмеют. Ночевать в фургоне – холодно.
И тут я сообразил. Когда мы подъезжали, я заметил на улице кота, молодой, почти котёнок. Но мне важно, что он будет мяукать, плюс запах. Крыса точно на запах кота не полезет.
Задумано – сделано. Сгонял на улицу, и уже буквально через пару минут сидел на своей «постели», держал кота на руках, гладил его и улыбался его тракторно-мерному урчанию.
– Как тебя зовут? – спросил кота я.
Так как кот мне ничего не ответил, я ему сказал:
– Значит, буду называть тебя Барсик.
Барсик не возражал. Я немного ещё почесал его за ушком и приготовился ложиться спать. Завтра вставать хоть и не рано, но нужно подумать о том, где добывать еду. Здесь жить десять дней. Кормить меня в коллективе явно не намерены, а запасы Зубатова могут скоро и неожиданно закончиться.
– И вот что мне делать? – спросил я Барсика.
Но тот в ответ вдруг зашипел, выгнулся дугой, шерсть у него на загривке встала дыбом, глаза засверкали. Царапая мне руки, он принялся всё сильнее и сильнее вырываться. И уже не шипел, а буквально орал дурниной.
– Тихо ты чего? – попытался успокоить его я.
Но Барсик ещё сильнее зашипел, зарычал. При этом он смотрел куда-то мне за спину. Машинально я повернул голову и мои волосы тоже встали дыбом.
Можете себе представить, сидите вы в тёмной избе, свет только от тонкой коптящей лучины, и тут внезапно прямо посреди комнаты появляется призрак.
– Ты что за хрень такая?! – прохрипел севшим голосом я.
Глава 4
– Ты что, меня видишь? – призрак настолько удивился, что аж завис, словно ледяная сульптура, но замерцал ещё больше.
С виду он напоминал лишенный плоти голый скелет, примерно такой же, как был у нас в школьном кабинете биологии, но с тем отличием, что наш школьный скелет был вполне осязаем, хоть и слегка покоцан, из гипса, а этот выглядел словно кости на рентгеновском снимке. И вдобавок пошло мерцал, как невыключенная новогодняя ёлка первого января в полдень.
– В-вижу, – ответил я совершенно растерянно.
– Это невозможно! Ты человек!
На эту тираду я не нашелся что возразить, и поэтому просто пожал плечами и развёл руками.