Брак без выхода. Мне не нужна умная жена
Шрифт:
Но причинил ее мне…и продолжаешь это делать. Так и рвется тихая просьба: отпусти меня. Не заставляй врать и изворачивается. Не заставляй меня идти на то, что мне придется сделать, чтобы защитить нашу дочь, но…
Я снова молчу.
Момент тонкий, как одна из снежинок на крыше моей машины. Я просто в очередной раз порву его в лоскуты…
Малик резко поднимает на меня глаза.
– Не одевайся так больше.
Из груди рвется надломленный смешок.
– Я не хочу жестить, но боюсь, это будет неизбежно.
– Тебя не
– Ты никогда не одевалась…так… - он снова касается моей груди, но на этот раз не отводит своего пристального взгляда, - Провокационно…
– Никогда?
– Когда меня не было рядом? Никогда. Не заводи такую привычку.
– Поразительно…
– Что именно?
– Твои слова, Малик. Просто поразительно.
– Хочешь сказать, что я одеваюсь провокационно?
Выгибает брови с иронией. Нет, я хочу сказать, что ты и есть провокация, но сейчас не об этом.
– Я не об этом.
– А о чем?
– Не знай я тебя, сказала бы, что ты ревнуешь.
Повисает очередная пауза. Я слышу, как снег становится сильнее и опускается на нас куполом, будто бы вокруг ничего больше и нет. Только мы.
Это страшно.
Еще страшнее — его глаза. Они опять меняются, и я вижу…вижу нежность. Который нет на самом деле. Вижу любовь, которую я сама себе придумала. Вижу все то, что не хочу видеть…а перестать смотреть не могу.
Это выше моих сил…
Малик тихо вздыхает, двигается ближе, убирая волосы с моей щеки. Улыбается слегка…
А потом говорит то, что я не хочу слышать.
– Я ревную.
Сердце моментально замирает и разносится до тахикардии. Я замираю. Он оставляет на моих губах нежный поцелуй, который почти граничит с чистотой. Если забыть о том, что мы делали десять минут назад, конечно…
– Пора ехать, а то мы попадем в бурю.
Киваю пару раз.
Я хочу уехать; я не хочу тебя слушать больше. Стоп. Не надо…
Не трогай мое сердце. Оставь. Делай с телом все, что ты хочешь, но сердце оставь в покое. Оно итак по тебе бьется, рвется, скучает. Не делай больнее…
Малик садится. Он пару мгновений молчит, потом начинает застегивать пуговицы на рубашки.
– Когда приедем, побудь в машине. Я принесу тебе одежду.
Слава богу…он не касается моей души, почти стал холодным, как вдруг оборачивается и издает какой-то до боли печальный смешок.
– Завтра, когда ты будешь встречаться со своим отцом на своей новой машине, вспомни этот момент. Он перекроет все остальное, потому что меня ты ненавидишь больше, чем его.
Поздно.
Тронул.
Вернул.
Вот так просто взял и вытащил мои чувства наружу, и это снова больно. Любить тебя чертовски больно…
Его улыбка становится совсем еле заметной, а глаза наполнены тоской. Малик покидает машину, я слышу, как тихо чиркает его зажигалка, а сама закрываю руками лицо.
Знаю, что он делает. Дает мне время на слезы в одиночестве.
Тронул.
Вернул.
Закрепил.
Я люблю тебя, и это до одури больно…
«Слишком много боли»
Лили
Я просыпаюсь в пять утра. В комнате холодно и темно. Постель большая и…я здесь одна. Ежусь, а сердце часто-часто бьется в груди.
Мне приснился плохой сон.
Это очевидно. Я знала, что так будет, ведь так всегда бывает в этот день. Мне всегда снятся плохие сны, а если честно, то плохие воспоминания. Тяжелые, густые и удушающие. Я всегда тону в них и мне так нужен якорь…
Сажусь, тру глаза, которые на мгновение прикрываю, а потом встаю. Накинув тонкий халатик на плечи, выхожу из комнаты и смотрю перед собой. Я поклялась, что никогда больше не зайду в ту комнату, но сейчас…сейчас все клятвы теряются между днем и ночью. В этот момент, когда ты как будто бы посередине: за окном все еще темно, воет метель, тлеет тоска.
Мне просто это нужно.
Мой якорь…
Захожу в его кабинет без стука. Знала, что найду его здесь, и так оно получается. Малик сидит в своем огромном кресле, что-то читает на белых листах, но как только я открываю дверь, вскидывает взгляд.
Я молча смотрю на него в ответ. По коже ползут мурашки, воспоминания врываются в меня острыми, жгучими пулями. Сначала те, плохие из снов. Потом другие плохие…из недавней реальности. Я будто бы снова вижу его и ее, отвратительную, красную помаду…
Нет. Не хочу об этом думать.
Мне это нужно, а если я буду думать, то не смогу. Я просто не смогу и тогда не знаю, что буду делать. Мне это нужно, почти как нужно дышать…
Жмурюсь, выдыхаю шумно и тихонько захожу внутрь, закрыв за собой дверь.
Малик молчит. Он не сводит с меня глаз. Между бровей залегла небольшая морщинка. Ему идут очки. Когда он читает, иногда он их надевает, и они ему чертовски идут…
Я обхожу стол, он поворачивается ко мне. Одет в серые спортивки. Я разглядываю его широкую грудь, темные волосы на ней, которые на ощупь, как шелк…Это дикость, и я не имею права нуждаться в нем, но я нуждаюсь…
Делаю шаг, касаюсь его кожи, по которой сразу идут мурашки. Не улыбаюсь. Всегда улыбалась, а сейчас не улыбаюсь…у меня на сердце ноющая тоска и боль.
Скоро это все закончится. Я пока не знаю как, но это кончится, и мы больше никогда не увидимся. Если повезет. Я тебя не прощаю, я ни о чем не забываю, но мне это нужно. Ты нужен. Мой якорь…
Забираюсь к нему на колени, а потом снимаю очки. Они ему идут, но я хочу видеть эти глаза, которые похожи на сочный, густой лес. Провожу пальчиками по его щетине, а потом тянусь и целую. Малик отвечает мне не сразу, но когда делает это, то делает так, как нужно. Забирая на себя мою боль…