Брак по-эмигрантски
Шрифт:
Я себе представила эту картину. Помните, в России, у вокзала, вечно крутились какие-то безликие тётки и, глядя мимо вас, быстро вполголоса приговаривали:
— Тени, тени, девочки, кому тени?
Теперь такие же безликие тётки мотаются взад-вперёд по Брайтону и, по-воровски озираясь, пришепётывают:
— Лекарства, лекарства, кому русские лекарства?
А я буду жалко заглядывать в глаза каждому прохожему и скулить:
— Могила, могила, кому свеженькую могилу?
Можно будет дать объявление в газету:
«Не упустите свой шанс! В связи с переездом, срочно продаётся новая одногробная
Или:
«У вас угри, выпадают волосы, плохая кожа, пигментные пятна, отсутствие аппетита, запоры, кровь в моче? Звоните по указанному телефону!»
А вот ещё вариант:
«Нуждаетесь в сказочном отдыхе от всего земного за сказочно низкую цену? Исключительная возможность обрести вечный покой для одинокого, доброго, честного человека. Статус значения не имеет.»
На худой конец:
«Меняю одногробную комфортабельную могилу в престижном и красивом районе Нью-Йорка на равноценную в Лос-Анджелесе.
В шумном месте не предлагать.»
Перспектива заниматься кладбищенским маклерством меня не прельщала, и вообще, я дико опаздывала, мы и так уже простояли на улице около часа, поэтому я взмолилась:
— Ребята! Отпустите меня! Честное слово, я когда-нибудь к вам вернусь, а сейчас я очень тороплюсь, извините!
— О’кей! — сжалились симпатяги-похоронщики, — Осталась только одна небольшая формальность, и вы свободны!
— Какая? — Я была готова на всё, только бы вырваться.
— Вам надо приехать к нам на кладбище и прилечь!
— Что?! — не поверила своим ушам я.
— Чего вы испугались? Мы же не собираемся вас закапывать. Глубина могилы стандартна. А прилечь вы должны на то место, где будете потом похоронены. Во-первых, оцените вид вокруг, расположение, узнаете где будет ваша голова, а где — ноги. Во-вторых, прикинем габариты. Цена могилы зависит от размеров тела заказчика. В это воскресенье к нам приедут все покупатели примеряться. Так сказать, день открытых могил!
— Логично, — согласилась я, но от мысли, что придётся репетировать собственные похороны, по коже у меня пробежал мороз, и даже руки покрылись мурашками.
Далее наш разговор стал напоминать шахматный блиц.
— Ехать далеко, у меня нет машины!
— Мы за вами приедем!
— У меня радикулит, я на землю не лягу!
— Мы вам что-нибудь подстелим!
— А если дождь? Что же мне в лужу ложиться? — в сердцах вскричала я. — Пустите меня! Не поеду! Не лягу! Не хочу! — я без оглядки бегом припустила прочь и нырнула в первый же подвал метро.
В тот вечер под впечатлением своего приключения я пошла излить душу соседке по дому, милой женщине, лет шестидесяти, с которой дружила уже много лет.
Соседка слушала меня, и глаза её наполнялись слезами, а под конец она просто расплакалась.
— Что с вами? — встревожилась я. — Неужели мой рассказ так на вас подействовал? Ведь это просто смешно! Зачем плакать?
— Я плачу, — всхлипнула соседка, — потому что меня эти могильщики уболтали. Они — меня, я — мужа, а потом мы подумали, зачем лежать в могиле среди чужих людей? Уговорили ещё несколько пар своих друзей. Поехали и купили землю на всю нашу весёлую компанию! Ещё шутили, что и после смерти будем вместе, не так тоскливо! А теперь
И соседка зарыдала в голос.
— Да что вы! — утешала её я. — Это всё предрассудки! Просто несчастное совпадение!
— Конечно, предрассудки! — Горько вздохнула соседка. — А всё равно, страшно!
Мы просидели вместе весь вечер, пили чай, разговаривали, пытались шутить, но ушла я домой с тяжёлым сердцем, и целую неделю настроение было тоскливо-похоронным.
Потом мне позвонила приятельница.
— Слушай, — сразу перешла к делу она. — Ты ещё себе место на кладбище не купила?
— Нет! — отрезала я. — С ума вы все что ли сошли? Такое впечатление, будто весь мир умирать собрался!
— Вот и я тоже беспокоюсь! — пожаловалась приятельница. — С одной стороны, дело к старости, а с другой — что-то в этом есть ненормальное. Меня друзья уговаривают всем вместе со скидкой землю на кладбище купить. Я и хотела спросить, как ты думаешь, это опасно?
— Во всяком случае, не больно! — отшутилась я, а потом чистосердечно призналась. — Откуда я знаю?
ДОЧКА
Выходной я решила провести с мамой. Погода звала гулять. Я потащила маму к океану. Мы гуляли по солнышку. Пообедали в маленьком кафе. Домой надо было возвращаться на автобусе.
Мы ждали на остановке. Вдруг небо потемнело. Подул ветер. Заморосил лёгкий мелкий дождичек. Автобуса, как назло, не было. Я рассеяно смотрела по сторонам. Остановка была около светофора. Зажёгся красный свет, и машины, бегущие мимо, резко затормозили. Прямо около нас встал серебристо-сизый «форд». За рулём сидел Гарик, рядом с ним Бася, на заднем сидении — Циля с мужем. Первой нас заметила вездесущая каракатица-Циля. Злорадно усмехнувшись, она сказала что-то Басе. Та стала нервно оглядываться. Увидела нас. Мама вежливо поклонилась и посмотрела Басе в глаза. На маминых губах была презрительная усмешка, а в глазах тяжёлый укор. Бася испуганно таращилась, не отвечая на мамино приветствие. Циля сидела в машине с торжествующим видом, будто это была не машина, а царская карета. Гарик, ничего не замечая, смотрел на светофор. Бася не выдержала и толкнула сына в бок. Он повернул голову, наткнулся на мои ненавидящие глаза, мгновенно вспыхнул и нажал на газ. Машина рванула на красный свет. Бася и Циля резко откинулись назад. Сцена длилась не больше минуты, но нам показалась вечностью.
МАМА
Как я ни старалась, но на работе узнали о моих грустных новостях. Некоторые сотрудники открыто возмущались Гариком, трепали меня по плечу, обнимали. Другие провожали любопытными взглядами.
Я делала вид, что всё в порядке, мужественно улыбалась, даже отшучивалась. И плакала. На работе — тайком в туалете, а дома — в открытую.
Мой директор подошёл ко мне в обеденный перерыв.
— Я не знаю подробностей, — сочувственно посмотрел он на меня, — но как бы там ни было, ты — молодец, держишься нормально, я хочу, чтобы ты это знала!