Брак по-техасски
Шрифт:
— Имя Энрике Родригес тебе ни о чем не говорит?
— Довольно распространенное имя в этой части страны. Ты это знаешь сам.
— Да, я знаю. Давай-ка обратимся к нашей фамильной истории. Когда наш предок Калеб Коллуэй прибыл в Техас, ему удалось заполучить это ранчо от одного испанского дона, чья семья проживала здесь на протяжении многих поколений.
Коул резко вскинул глаза на брата.
— Семья Родригес.
— Верно.
— Ты считаешь, что существует какая-то связь между всеми этими кражами,
— Думаю, это вполне возможно. В течение ряда лет я встречался со многими людьми с единственной целью — добраться до истинных причин этих случаев, внешне кажущихся достаточно разрозненными. В результате постепенно вырисовывался психологический портрет некоего лица, полного жгучего отвращения и ненависти ко всем и всему, связанному с именем Коллуэй. Около шести месяцев тому назад мне удалось наконец узнать его имя: Энрике Родригес. Более того, я установил, что он потомок по прямой линии семьи, которая первоначально владела этим ранчо.
— Господь с тобой, Коди! Род Коллуэй живет на этой земле почти сто лет. Как может кто-то все еще таить обиду?
— Энрике, или Кики, как он известен среди своих друзей, похоже, считает семью Коллуэй ответственной за все напасти, что случались с ним с момента рождения. Вся злость и зависть предшествующих поколений перешли к нему с молоком матери. Всякое упоминание о нашей фамилии в прессе только подливало масла в огонь, потому что его семья с годами продолжала все больше и больше нищать.
— А не выиграл ли Калеб это поместье в карты?
— Это предположение мне не раз приходилось слышать.
— И что же, Энрике обвиняет род Коллуэй в присвоении земли?
— Не думаю, что он зашел так далеко, и все же без него тут не обошлось.
— Сколько ему?
— За сорок. — Коди чуть подался вперед, опершись локтями о колени. — Мне кажется, Энрике может быть причастен к несчастному случаю, в результате которого пять лет назад погибла Андреа и чудом уцелел Камерон.
Коул медленно поставил бокал на стол.
— Да, мы никогда полностью не верили в случайность того, что тогда произошло, и, как видно, не без оснований.
— Из того, что мне удалось узнать от моих осведомителей, этот человек способен на любую подлость, а в то время его видели в данном районе.
Коул ухватился за вырвавшееся признание Коди.
— Ты сказал от осведомителей, — повторил он ровным голосом, и Коди тяжело вздохнул.
Хотя у него и было разрешение начальника, однако он не находил удовольствия в повествовании брату о том, чем он занимался последние четыре года.
Поэтому он уклонился от прямого ответа.
— Ты же знаешь, как это бывает. В странствиях по сельской местности с кем только не приходится встречаться.
— Ну да. Должно быть, рассказываешь
Разница в возрасте в десять лет никогда не казалась Коди слишком большой. Только теперь, став взрослым, он начал ее чувствовать. Разделял братьев даже не возраст, а огромная разница в образе жизни.
К двадцати годам обстоятельства вынудили Коула взять на себя непомерную ответственность, поэтому он созрел гораздо раньше, так и не использовав возможность наслаждаться жизнью старшего сына в привилегированном семействе. И Коди никогда не завидовал брату. Ответственность, павшая на его плечи, раздавила бы всякого другого, менее стойкого человека.
— И долго ты собираешься отчитывать меня за впустую потраченную жизнь? — усмехнувшись, спросил он.
Коул не спешил с ответом. Отхлебнув виски, сказал:
— Слишком серьезный разговор, дорогой. Коди выпрямился и взглянул брату в глаза:
— Как тебя понимать?
— Я не знаю, Коди, чем ты занимаешься на самом деле, но что-то не верится мне в эту твою репутацию, которую ты сотворил ценой столь больших усилий. Я слишком хорошо тебя знаю. То живешь на широкую ногу, как эдакий баловень судьбы, то вдруг пропадаешь, не сказав никому ни слова, на долгие месяцы. Может, все-таки прольешь свет на реальное положение?
Внезапно Коди почувствовал себя глупо: что толку таиться перед собственным братом? Не чужие ведь! Вспомнив инструкции, полученные от своего шефа, он сказал:
— Хорошо, признаюсь. Я использовал мою репутацию известного в округе прожигателя жизни в качестве прикрытия деятельности в пограничных районах.
— Какой деятельности?
— Я работаю в Агентстве по борьбе с наркобизнесом.
Для Коула признание было равносильно ушату холодной воды. Глаза его сузились, что не предвещало ничего хорошего.
— Сто чертей! И как долго, хотел бы я знать?
— Почти четыре года.
— Четыре года! Ты хочешь сказать, что все это время притворялся?.. Но тогда все эти пирушки и…
Коди не мог припомнить ни единого случая, когда бы Коул страдал от нехватки слов. Видимо, он давно уже заподозрил что-то неладное в образе жизни младшего брата, но дальше этого в разгадке правды пока что не продвинулся. И сейчас Коди наслаждался произведенным эффектом. Его предположения подтвердились — Коул был не на шутку смущен. И в этом своем смущении стал еще ближе.
— Начальство решило использовать мой имидж прожигателя жизни как прикрытие. И это сработало. Мое имя открывало передо мной двери в такие места, куда другому агенту вход был заказан.