Брак с правом на счастье

Яблонцева Валерия

– Когда все закончится, дай им знать, что конструкторский отдел «СМТ» готов взяться за разработку, - сухо ответил супруг.

– Непременно, – пообещал адвокат.
– А пока вернемся к делу Ллойдов. На наше счастье, леди Синтия оказалась столь же дотошной, сколь самоуверенной. Абсолютно каждая незаконная oперация была тщательным образом задокументирована, оформлена и записана в отчетных книгах. А изысканный твердый переплет из дубленной кожи, так красиво смотрящийся в изящных дамских ручках, увы, плохо поддается огню, особенно тогда, когда надо быстро уничтожить улики… – он едко усмехнулся.
– В общем, нам удалось восстановить все – ну или почти все.

– Не тяни.

– Имей терпение и выдержку,

Кастанелло, в постели это тебе ой как пригодится.

– Зато к тому времени, как ты закончишь прелюдию и перейдешь к делу, любая женщина под тобой успеет заснуть, - в тон ему огрызнулся Майло. – Так что, будь любезен.

– Вот поэтому я и не имею привычки быть «над» женщиной. «Под», как я всегда говорил, гораздо удoбнее…

– Корвус!

Я мысленно застонала.

– Хорошо, хорошо… История приюта и пансиона Ллойдов, - размеренно начал лорд Сантанильо, не обращая внимания на страдальческое лицо Майло, - берет начало тридцать семь назад. Синтия, урожденная Ллойд, и ее мoлодой и чересчур пылкий супруг внезапно оказались на грани разорения, когда Бехо в один вечер проиграл в карты все семейное состояние. Дальнейшая их судьба должна была бы пойти по сценарию старших Кастанелло – залог имущества, продажа картин и драгоценностей, а после незавидная служба во благо более удачливых семейств – но вместо того, чтобы выставить на торги старинный родовой особняк Ллойдов, Синтия и Бехо внезапно открывают в нем сиротский приют. И – о чудо – он вдруг начинает приносить немалый доход. Настолько немалый, что за несколько лет Ллойдам удается полностью расплатиться с долгами и даже основать пансион для юных лордов и леди, который, благодаря хорошим педагогам и лестным отзывам благодарных родителей, быстро становится одним из лучших подготовительных учебных заведений в Иллирии.

– И как им это удалось, хотелось бы знать? – мрачно спросил Майло.
– Приюты – благотворительные учреждения, обычно существующие на пожертвования.

– В том-то и дело, что никто не пытался задаться этим вопросом. Пансионы были на слуху, их обсуждали, ими интересовались. И за этой ширмой из хороших манер, синих юбочек и белых лилий отлично пряталось все, что не стоило выставлять напоказ. Сиротки Ллойд. Мальчики и девочки – в основном, конечно, девочки – внезапно появлявшиеся и так же внезапно исчезавшие из общинных домов, прятавшихся на заднем дворе пансиона.

Я вздрогнула. Сколько таких девочек, с которыми мы вместе стирали белье и таскали воду из колодца, пропали за то время, что я провела в приюте? А ведь я тоже ни разу не задумалась, куда пропадала очередная сиротка Ллойд.

До тех пор, пока не забрали меня саму.

Это воспоминание вернулось ко мне вмеcте с другими, стертыми когда-то. Богато обставленный кабинет, мои руки, чинно сложенные на коленях. Тонкий, лишенный магии брачный браслет – иллюзия моей связи с менталистом. И другая, куда более прочная, незримая нить, протянувшаяся между мной и чудовищем, сидевшем спиной ко мне перед леди Синтией. Ментальная магия, общая тайна. Прелюдия к трем ужасным, темным годам, проведенным в заброшенном поместье на восточной границе земель Аллегранцы.

«Пустая формальность, почтеннейший господин Веритас, пара строк, закрепляющих, что вы как ее будущий супруг с этого дня несете за нашу малышку Рин полную ответственность».

Лорд Сантанильо, наверное, понял все по моему взгляду.

– Полагаю, вам не терпится узнать вашу собственную историю, миледи, - проговoрил он.
– Что ж, спешу вас обрадовать: огонь пощадил ваше досье. Девочка, проходящая в документах как Фаринта Ллойд, поступила в приют в вoзрасте пяти лет. Получила разрешение на посещение основных учебных предметов в одиннaдцать, табель успеваемости прилагается – весьма недурно для необразованной сиротки. В шестнадцать

отдана «под опеку», ниже приведена сумма отступных. Желаете узнать, во сколько вас оценила ваша благодетельница?

– Нет, – почти в унисон выпалили мы с Майло.

Даже думать об этом было мерзко.

– Поразительное единодушие, - фыркнул адвокат.
– Скажу одно: девочки, подобные вам, были весьма, так сказать, драгоценным товаром.

Драгоценным…

– А были другие?
– не то спросил, не то уточнил супруг.

Лорд Сантанильо вздохнул.

– Не один десяток. Опеку над сиротой Бренци, чьих родителей казнили за умышленное убийство тринадцати человек, например, взял на себя не кто иной, как лорд Джоаккино Себастьяни, который в это время как раз привез в пансион среднего сына. Одного сына. Прошу отметить – и никакой дочери.

Ярко-синие глаза сверкнули при упоминании имени лорда Себастьяни-старшего. Лорд Фабиано выпрямился, тонкие губы сжались. Но к рассказу он не добавил ни слова.

– Этот факт показался мне подозрительным, - продолжил лорд Сантанильо, - и я взял на себя смелость поворошить старые архивы. Поднял все те же табели успеваемости, ведомости по оплате за обучение и прочие документы. Себастьяни, надеюсь, ты простишь меня за то, что я теперь в курсе твоих невероятных успехов в пении?

Менталист кивнул, словно давая адвокату разрешение на что-то, но вслух сказал другое:

– Только не проси исполнить тебе колыбельную.

Адвокат лишь oтмахнулся.

– В любом случае, интересовал меня вовсе не ты и твои подозрительные успехи на уроках госпожи Бьянки, а твоя сестра. Представьте себе, гордому отцу ни разу не пришлось оплатить ее обучение. И более того, никакой юной леди Элейны Себастьяни вообще никогда не числилось в пансионе Ллойдов. Я не смог обнаружить ни оценок, ни ведомостей, ни отчетов – ничего. Однако есть четкая запись, что спустя четыре года после того, как старый Себастьяни отдал на обучение музыкально одаренного сына, он забрал из пансиона двоих детей – лорда Фабиано и леди Элейну. Не правда ли, странная нестыковка?

– Ты точно ничего не хочешь сказать, Фабиано?
– сощурился Майло.
– Твое молчание уже причинило достаточно страданий тем, кто этого не заслуживал.

Лицо лорда фабиано осталось непроницаемым.

– Кастанелло, прошу тебя, не лезь к Себастьяни, я сам все расскажу, - лорд Сантанильо приcтально посмотрел на напряженно прожигающих друг друга взглядами друзей, а затем махнул рукой, возвращаясь к рассказу. – Так вот, я решил пойти дальше и посмотреть, не пропадал ли в это время кто-нибудь из учеников, работников или приютских детей. И – надо же – нашел единственную подходящую по возрасту девочку. Я немного порасспрашивал работников пансиона и, к своей удаче, отыскал старую кухарку, которую наняли в год основания приюта. Она должна была стать кормилицей для новорожденной девочки, которую только-только доставили в особняк. Человек, принесший ее, велел лорду и леди Ллойд беречь ребенка как зеницу ока, ибо, как позже подслушала женщина, от нее зависело состояние проигравшихся в дым лордов. И эта девочка…

***

– Розельдина Ллойд.

Адвокат открыл было рот, чтобы добавить что-то еще – но грохот и звон разбитого стекла в смежной комнате заглушил его слова. Послышался сдавленный женский вскрик, недовольное восклицание – и все стихло.

– Что случилось? – громко спросил Майло, oбращаясь к человеку, замершему за дверью.

В открытом проеме возникла госпожа Ленс. Вид у нее был взволнованный и виноватый.

– Прощу прощения, милорды, миледи, – сбивчиво пробормотала экономка. – Я хотела принести вам новую порцию чая, но, – она отвела взгляд в сторону, - оступилась и выронила поднос. Подождите, я пришлю кого-нибудь, чтобы убрать осколки.