Браки заключаются на небесах?

pinkyandthebrain

– Тебе не понять, каково это! – оборвал ее мужчина. – Я не хочу, чтобы он рос таким же изгоем. Тебе не надо объяснять, какую ненависть к ётунам воспитывают асы в своих детях.

– Мне все равно, кем будет наш ребенок. Он наш. И мы будем его любить. И ты докажешь, что можешь быть лучшим отцом, чем тот, кто бросил тебя, и тот, кто скрыл от тебя правду, - ответила девушка. Локи вздохнул и сел рядом с ней. После их разговора в доме Фрейи он чувствовал себя как-то неловко, словно позволил супруге увидеть слишком многое и теперь стыдился этого. Непривычно было принимать от нее объятия и поцелуи и не отталкивать больше… Он почувствовал прикосновение ее сухих, обветренных губ к

уголку рта и приобнял жену.

– Я тебе обещаю, что у нас все получится. А теперь принеси мне воды, пожалуйста? – прошептала она.

За все последующие месяцы Герсими всего несколько раз смогла подняться с постели, настолько тяжело проходила беременность. Ее постоянно мучили боли и тошнота… Но больше всего, конечно, страх будущего. Из-за постоянно плохого самочувствия она беспокоилась о здоровье ребенка, который уже сейчас, в утробе, показывал отцовский беспокойный и упрямый характер. Ее на самом деле не волновало, чья кровь победит – асов, ётунов – она уже заранее решила, что будет любить это маленькое существо всем сердцем.

Локи был на нервах и не раз срывался на жену, мать или брата из-за предстоящего события. Видеть мучения девушки было невыносимо для него, поэтому он проводил большую часть времени за пределами дворца…

Через восемь месяцев наступила ночь, ставшая бессонной для членов королевской семьи и их прислуги. Эйнар и три повитухи собрались в комнате роженицы, Локи заходить к жене строго запретили, поэтому он нервно ходил из стороны в сторону в зале напротив. Тор с усмешкой наблюдал за ним.

– Не могу поверить, ты все-таки станешь отцом, - улыбнулся он.

– Замолчи, - Локи вздохнул. Он не находил себе места – то, насколько трудно Герсими перенесла беременность и как долго уже длились схватки, не означало ничего хорошего. Через еще два часа мучительного ожидания в дверях появилась Фрейя – она была с дочерью все это время.

– Локи, думаю, тебе лучше зайти к ней…

Богиня была бледна, страх, застывший в ее взгляде, заставил Локи ускорить шаг. За закрытыми дверьми раздавался плач младенца. Распахнув дверь, бог обмана замер – повитуха держала на руках крошечного кричащего мальчика, на голубоватой коже которого проступали узоры… Герсими, мертвенно-бледная, лежала в окровавленных простынях, возле нее суетился Эйнар…

– Отойди, - хрипло приказал Локи. Старичок послушно отступил, девушка, увидев мужа, слабо улыбнулась. Трикстер стиснул зубы – он чувствовал, что все пойдет не так…

– Держись, хорошо? – пробормотал он, сжимая ее пальцы. Бросив взгляд на лекаря, он заметил, как тот виновато опускает глаза.

– Он очень красивый, ты видел? – прошептала Герсими. У Локи защипало глаза, он поспешно вскочил.

– Потерпи еще чуть-чуть, ладно? Совсем немного, - он выбежал из комнаты. Отца искать долго не пришлось – и Один, и Фригг находились неподалеку, ожидая новостей.

– Отец, ее не спасти, если ты не позволишь… - выдохнул он. Один, увидев, в каком отчаянии находится его младший сын, молча кивнул и прикоснулся к плечу Локи… Вновь почувствовав пьянящую мощь магии, бог обмана глубоко вздохнул и сжал кулаки.

– Делай то, что должен, - произнес Всеотец. Локи не надо было повторять дважды.

После стольких часов невыносимой боли Герсими чувствовала какое-то непривычное спокойствие, постепенно впадая в глубокий, затягивающий сон. Сквозь пелену она услышала голос мужа, почувствовала его прикосновения, какая-то неведомая сила словно вытягивала ее из мягкой, обволакивающей тьмы, в которую так приятно и легко было бы провалиться…

–

Дышит… Кровотечение остановилось, - раздался голос Эйнара, - пульс прослушивается. Всевышний Один, чуть не потеряли ее…

Она с неохотой открыла глаза. Локи сидел возле нее, сжимая в пальцах ее руку, губы были плотно сжаты, он напряженно вглядывался в лицо жены.

Девушка слабо улыбнулась и погладила кончиком пальца его кисть.

– Ты придумал, как мы его назовем? – пробормотала она.

========== Часть 18 ==========

В честь рождения Вегарда Локисона в Асгарде были объявлены народные гуляния, продлившиеся целую неделю. Однако во время пира в королевском дворце гости так и не увидели ни маленького виновника торжества, ни молодых родителей. Герсими еще недостаточно окрепла, но при этом запрещала уносить сына за пределы ее поля зрения. Как и у Локи в младенчестве, его кожа при ласковых прикосновениях матери, Фрейи, Фригг и Тора розовела, и малыш становился на вид совершенно обычным, здоровым синеглазым младенцем-асом.

Локи, убедившись, что жизнь девушки вне опасности, вышел из комнаты, не взглянув на новорожденного сына. Ему было достаточно того, что младенец унаследовал его проклятую ледяную кровь и тем самым едва не убил ту, в чью любовь и поддержку он смог поверить спустя столько времени и преодолев столько препятствий.

Он разрывался между желанием зайти к жене и неприязнью к сыну, но, сколько бы Тор и Фригг ни уговаривали его, смягчиться не мог.

Он с головой ушел в изучение старинных книг и совершенствование искусства магии, пытаясь отвлечься, и проводил все дни в одиночестве.

Спустя около двух недель после рождения сына Локи, как обычно, сидел в библиотеке, в молчаливой компании пыльных книжных шкафов. Услышав тяжелую поступь отца, принц поспешно поднял голову.

– Пришел забрать то, что вернул мне ненадолго? – спросил он, увидев Одина.

Тот кивнул.

– Я по-прежнему не могу достаточно доверять тебе.

– Предусмотрительно, - усмехнулся Локи и, поднявшись, протянул отцу руку. Через мгновения – снова беспомощность и… обычность.

– Я пришел не только за этим, - Один опустился в кресло.

– Только не снова разговор о том, что «ты стал отцом, прими это», - бог обмана закатил глаза.

– Когда я принес тебя домой, в Асгард… Я не был уверен, что поступаю правильно, - неторопливо начал Всеотец.
– Долгое время ты все равно оставался для меня ребенком врага, который убивал моих людей. Не пойми меня неправильно – я старался относиться к тебе как к родному сыну, но какое-то глупое упрямство заставляло меня сопротивляться. Думать, что я совершаю предательство. Если бы не Фригг, не ее сердце, способное разделить свою любовь к тебе и Тору поровну… Я очень долго учился этому у нее. Это было, наверное, одним из самых сложных уроков в моей жизни – постепенно начать видеть тебя как родного ребенка, за которого я в ответе и ради которого готов пойти на все. А потом, однажды, учась кататься верхом, ты упал с лошади и сильно разбил колено. Ты хотел заплакать, я видел, но, когда я к тебе подошел и хотел помочь, ты сказал, что «настоящий сын Одина не будет лить слезы из-за такой ерунды». Ты был еще совсем маленьким, вряд ли это помнишь, но тогда я почувствовал, что… Ты мой сын, Локи. Даже после всего, что ты натворил, ты все равно всегда будешь им. – Один вздохнул. – Этот мальчик – твоя плоть и кровь, хоть и копия матери. Что я хотел всем этим сказать… Я очень надеюсь, что ты окажешься лучшим отцом, чем я. И что ему не придется доказывать, что он достоин быть твоим сыном.