Браконьеры
Шрифт:
– Гляди-ка, какой костерок славный! Молодец Ворон, мастер, ничего не скажу. Доставай рыбу! Пока ты еще её приготовишь... жрать охота на свежем воздухе, сил нет!
– блестя глазами, заявил, тоже чуть принявший отец Себастьян.
– Так и полчаса сеть не стоит...
– Давай, давай! Некогда нам ждать! А-то щас владыки ужрутся, никакого вкуса потом не почувствуют!
Недоверчиво покрутив головой, Федор прямо с лодки, не отвязывая, принялся проверять сеть. Никакие логические объяснения не работали. В сети обнаружились три жирные, местные стерлядки.
'Да откуда, бес их ешь!? Может костер? Приплыли на свет? Вряд ли, тогда вся Бухта при кострах, по ночам рыбачила бы...' - растерянно попытался он, найти объяснение феномену.
– Не журись, Федя! Все правильно думаешь, не должно. Это я тут маленько ворожу, ты не причем.
И посмотрев на Ворона, вдруг добавил:
– О! Нашел! Вот он, грешок, проявился! Не любишь ты, Федя, проигрывать. Не по нутру тебе. Самолюбив, хорошо не самовлюблён. Первым любишь быть, лучшим. Ну, или хотя бы в лучших. Но уж никак не в дураках. Ничо, нормальный грех, пусть будет. Когда-то, за счет этого греха, у первопроходцев, наша Россия такой огромной и стала...'.
Федор снова, уже с некой толикой злости, силком, выпихнул себя из продолжения истории. Получался какой-то нонсенс. Он сам по себе, а голова со своими воспоминаниями отдельно. Собственные недостатки были ему прекрасно известны, можно было не напоминать. Да и такой ли уж это порок? По чужим головам к успеху, никогда не шел. Но с ранней юности умел постоять за себя, собственную точку зрения, свою справедливость. Единственно, может быть, что палку порой перегибал... Самый яркий случай, из последних, произошел года три назад, когда ему уже за шестьдесят было.
'Приехал в Бухту тренер красноярский. По боксу. Точнее бывший по боксу, а нынче в тренде, по смешанным единоборствам. Он и раньше приезжал. Тогдашний мэр бухтинский, директор ЖКХ, знали его, рыбак заядлый. А в тот раз, приволок с собой ещё пару человек. Один вроде бы спонсор, промоутер или как его там. А второй молодой парень, спортсмен, его подопечный. Спонсора взял, чтобы на деньги обкатать, в дружеской, неофициальной обстановке, а парнишку, чтобы режим не нарушал, в отсутствии наставника.
И надо сказать носился тот боец под его руководством, как напуганный. Часа по два утром, и потом ещё часа четыре, после обеда. Так понужал по пабереге, только песок, да камни из-под копыт летели. Все нервы пацанам бухтинским вымотал. Приходил на танцы, не дал курить в тамбуре. Ну, там, правда, его девки поддержали. Сильно хотелось парням с ним подраться, да ссыкотно. Как вспомнишь те вертушки, что он на берегу крутил - страшновато.
В общем, попросил 'мэрин' Ворона отвезти их компанию на Дынеп, в верховья Бухты. Сидят, ждут его на Голубом Дунае, насчет цены договариваться. А Дунай в деревне, это нечто вроде летнего клуба, беседка повыше на берегу. Здесь всегда мужики, кто не занят, присутствуют. Отсюда и вид на Енисей хороший, рыбнадзора посмотреть, и просто почесать языки с друзьями для удовольствия приятно.
В общем, Викторыч
– Вот, знакомьтесь, Воронов Федор!
А спортсмен возьми да ляпни:
– И здесь испанцы! Ты 'ФедОрас' или 'ФедорАс'?
Ворон, не тратя время на слова, размахивается, по-деревенски, с левой... Спортсмен заржал, затанцевал в стойке, орет: Держу удар! Давай, дед, свингуй!
Викторыч бьёт, тот нырком, вниз и влево уклоняется, здесь его на противоходе, короткий правый хук, с доворотом, и встречает. Парнишка, как скала рухнул, аж дощатый пол в Дунае вздрогнул. И лежит 'айда за нашатырем', в полной отключке.
Спонсор, задумчиво так, произносит:
– М-дя... Виталий Лобов, самый многообещающий проспект нашего региона. В UFC мечтали, надеялись. 'Лоб', между прочим, 'непробитый' был. Валять его в любителях, пару раз валяли, но нокаута он ни одного не ловил. У него и кликуха, 'Лоб', была не столько от фамилии, а потому, что челюсть крепкая, хоть кувалдой бей. И вот, в деревне, в забытом Богом северном станке... В уличной драчке, от дедушки.
А тренер на корточках, над подопечным сидит, челюсть на предмет перелома проверяет, и бормочет себе под нос:
– Как конь копытом... Где ж ты сволочь старая раньше, молодым скрывался...
– Молодым я лет сорок назад был. Тебе, в то время пятилетнему, абсолютно без надобности.
– Да, разошлись мы, Федя, во времени, жаль... Что ж ты мне бойца-то подломал? Ну, пошутил парень неудачно. Ты не бойся, мстить он не будет. Очнется, я ему голову отверну!
– Чего ему бояться? Вон, летят уже воронята, прознали, успели, что батьку кто-то обижает!
– усмехнулся один из местных мужиков, показывая рукой в сторону деревни.
Там, взрёвывая дизелем на ухабах, несся к Голубому Дунаю пикап Тойота. За рулем сидел старший воронов сын Данила. Антона с Кузей швыряло в кузовке. Они придерживались за толстую дугу безопасности. Бывший спецназовец Кузя, одной лапищей держался за трубу, в другой технично крутил, что-то подозрительно напоминающее монтировку.
– Слетелось вороньё, деревню рушить!
– засмеялся второй деревенский'.
– Та-ак... Хватит уже!
– слегка остервенел сам на себя Ворон.
– Надоело! Не за что мне в прошлом ковыряться! Нет у меня за душой дел, за которые совсем бы уж стыдно было! 'Травка зеленеет, солнышко блестит...', и я... сижу, как дурак, на крыльце, жизнь, прожитую вспоминаю.
Поднявшись, он пошел по двору. Нагнувшись, без надобности передвинул нормально лежащий шланг, для перекачки воды. Механически, без злобы, матюгнул попавшегося на глаза кобеля.
'Ничо, Хозяин, давай! Рявкни, как следует, коли желание пришло, я не в обиде...' - посмотрел на него, верный товарищ и напарник по охоте, умный пёс Босый. Сделав полный круг по всему приусадебному участку, но так и не найдя к чему бы прицепиться, на предмет исправления, улучшения и доведения до нужной кондиции, Ворон вернулся на прежнее место.