Браслет из города ацтеков
Шрифт:
– Я поняла.
Оба стола были заняты. На одном возвышался полотняный горб, к счастью, имевший весьма отдаленное сходство с телом. Зато труп на втором предстал во всей ужасающей красе.
Дашка поспешно отвела взгляд.
– Полагаю, – заметил Адам, накрывая тело простыней, – нам лучше будет вернуться в кабинет. Обстановка там более располагает к беседе.
– Я не боюсь, – поспешно ответила Анна. – Я не собираюсь визжать или падать в обморок. Я понимаю, что при работе мне придется сталкиваться и с… подобными моментами.
Все-таки
Оставалось всего ничего – чтобы Анна понравилась Адаму.
– В таком случае, – сказал он, глядя Дашке в глаза, – вы приняты.
– На испытательный срок, – уточнила она.
Тело нашла Лиска. Она приперлась в ангар поутру, потому как хотела поплакать и подумать. Больше, конечно, поплакать, но в пустоте и думалось неплохо. В основном о том, что от папика линять надо и скотина он. А сердце Лиске приказывало раз за разом возвращаться в дом и, нацепив улыбочку, выплясывать вокруг сволочи.
Когда же невмоготу становилось, Лиска сбегала. Побеги она готовила тщательно, загодя выматывая папика сексом и готовя снотворное, которое и скармливала после случки. Аккурат получалось часа в четыре утра. Горечь лекарства маскировалась грейпфрутовым соком, и папик отрубался.
Снотворное было хорошим и гарантировало Лиске пять часов свободы. Вообще гарантировало оно больше, но Лиска опасалась рисковать.
Сегодня она, дождавшись, пока папик захрапит, на цыпочках вышла из дому, надела кроссовки и потрусила по дорожке. Она заставляла себя бежать медленно и улыбку на физии держать. Пускай на улице темно и холодно, но это еще не повод демаскироваться.
Случай – дело опасное.
Выбравшись за ворота поселка, Лиска припустила галопом, жадно вдыхая ледяной воздух. Разгоревшийся февраль отвешивал ледяные пощечины и примораживал ресницы, земля кололась сквозь подошвы, и Лиска даже пожалела о затее.
До весны дотянуть надо было.
Не дотянула бы. С каждым днем крепло желание взять с каминной полочки медного носорога да приложить папика по макушке.
Достал.
Ангар привычно вынырнул из темноты, блеснув в лунном свете стальным боком. Пара старых лип приветственно покачали ветвями и проскрипели:
– Здравствуй, Лиска.
И Лиска помахала им рукой. Отпускало. Уходила злость, растворялась обида, и даже желание умереть замерзало на февральском ветру. Когда совсем-совсем замерзнет, Лиска его разобьет. Мысленно, конечно.
Приоткрытая дверь не насторожила. В ангар иногда заглядывали. Эти визиты оборачивались кучами дерьма и пустыми бутылками, использованными презервативами да шприцами. Последнее Лиску пугало. И на следующий побег она решалась, лишь когда чувство тоски и безысходность одолевали страх.
Внутрь она заглядывала осторожно, чутко прислушиваясь к каждому звуку, но в ангаре было пусто. Ни голосов. Ни музыки. Ни даже дыхания, которое есть всегда.
Из-за папика Лиска наловчилась
Ничего.
Она остановилась в полумраке, выдохнула клубок пара и, хлопнув себя по бокам, решила: сегодня посидит недолго. Не хватало еще простуду подхватить.
Папик до жути не любит, когда Лиска заболевает.
И чтобы не стоять на месте, Лиска пошла вдоль стены. Сквозь прорези в крыше падал лунный свет, и земля выглядела пятнистой, как леопардовая шкура. И потому пятно, темное среди светлых, не сразу бросилось в глаза. А когда бросилось, Лиска почему-то сразу поняла, что с этим пятном не все ладно.
Но конечно, она не думала, что настолько не ладно!
Из ангара она выбежала и, сложившись пополам, долго дышала ртом. Ее не вывернуло лишь потому, что в желудке было пусто, а успокоительное, которое Лиска исправно глотала уже полгода, наконец-то подействовало. Наверное, именно его действием и можно было объяснить ту глупость, которую Лиска совершила.
Достав из кармана куртки телефон, она набрала номер, бережно хранимый в памяти, и, дождавшись ответа, пролепетала:
– Вася, а здесь убийство. Записывай адрес.
Продиктовав, Лиска добавила:
– Не ищи меня. Пожалуйста!
Знала уже – бесполезно просить, но продолжала цепляться за надежду. И, добравшись до поселка, долго стояла у ворот, разглядывая аккуратные коттеджи, которые некогда казались ей верхом совершенства. Слезы текли по онемевшему Лискиному лицу, грозя попортить макияж.
Но Лиске было все равно.
За беспорядок, воцарившийся в приемной, Дашке было стыдно. Вот сейчас Анна увидит фронт работ, передумает и откланяется, а Дашке придется вернуться и продолжить собеседование.
– Женщина, которая была до вас, ушла пару месяцев тому. И вот… – Дашка развела руками. – Я думала, что сама справлюсь, но как-то оно не мое.
– Вам здесь не нравится? – Анна, присев, подняла карандаш.
– Точно.
– Есть что-то еще, о чем мне нужно знать?
Она смотрела и на Дашку, и на Адама, который привычно держался в тени. И вот надо же было ему рот раскрыть:
– По решению суда я не являюсь дееспособной личностью. Дарья – мой опекун и, следовательно, владелец данного предприятия.
Вот как он умудряется говорить такое светским тоном?
– Он не сумасшедший, – поспешно сказала Дашка. – Просто… неприятная ситуация в прошлом с непредсказуемыми последствиями.
Адам кивнул.
– И… насколько серьезная ситуация?
Вот точно уйдет. Мало того, что местечко стремноватое, так еще и непосредственный начальник – псих. Следовало предупреждать, гражданин работодатель. Глядишь, и собеседование прошло бы быстрее.
– Синдром Аспергера, – выдохнула Дашка, глядя в глаза Анне. И загадала – если та моргнет, значит, не судьба. Анна смотрела прямо, ждала разъяснений, а не дождавшись, мягко пояснила: