Браслет певицы
Шрифт:
Коронёрское жюри тем же днём нашло описанную картину более чем правдоподобной: показания доктора Тоффельмана всех вполне удовлетворили. Врач покойного подтвердил, что здоровье полковника было значительно подорвано его беспокойным образом жизни, а экономка заявила, что после возвращения из Южной Африки полковник иногда жаловался на боли в груди. Дело было закрыто к вящему удовольствию Гэйбла, который с тоской думал о поиске в Лондоне джентльмена в инвернесском пальто с длинной пелериной. Ему, конечно, было жаль усилий по поискам кэбмена, но в конце концов он избавлялся от б'oльших
Из зала суда экономка выходила, окружённая толпой журналистов и зевак, приосанившаяся и прихорошившаяся к выступлению. Право же, в её выходе было что-то от шествия примадонны, мадам фон Мюкк, когда та покидала зал коронёрского суда после заседания по насильственной смерти барона Фицгилберта – в окружении газетчиков, под вспышки фотоаппаратов и сопровождаемая свитой любопытных. Экономка полковника была ничем не хуже Мелисанды: так же жеманно заслонялась от камер и так же манерно на ходу отвечала на вопросы.
Теперь Суон мог спокойно заняться этими убийствами. Газетные публикации отвлекали публику от мыслей о преступлении. Бдительность убийцы должна была быть усыплена вердиктом, и можно было приниматься за дела. А дела принимали неожиданный оборот: едва Суон после суда вернулся в Управление, его тотчас телефонным звонком вызвали на встречу: человек, который считался в Лондоне одним из лучших специалистов по шифрам, ожидал его в пабе у Кэмденских шлюзов. Дело было безотлагательным, и Суон тотчас покинул Скотланд-Ярд.
Вечером того же дня инспектор вошёл в дом Ивы через чёрную дверь, буквально из-под лестницы, неся перед собой, как щит, дюжину ирисов. Алоиз, выглянувший из секретарской на скрип задней двери, критически осмотрел инспектора и сказал, словно сам себе, с сомнением в голосе:
– Пожалуй, мне придётся сказать Дэниэлсам, чтобы заказали в оранжерее сотню ирисов… Добрый вечер, дражайший инспектор.
– Добрый вечер, Суон, – сказала Ива, спускаясь по лестнице. – Вам не обязательно покупать эти цветы всякий раз, достаточно только сказать о подобном намерении девице Нилс.
В руке у Ивы была газета, и Суон мог видеть первую часть заголовка, занимавшего две печатные полосы: «…убили летучие мыши-вампиры».
– Да, пожалуй. Однако… Я чувствую себя в определённом смысле обязанным. Мы можем поговорить?
– Разумеется, поднимайтесь в гостиную. Алоиз тоже приглашён?
Инспектор задумался. Алоиз поправил пробор, ласково посмотрел на инспектора, словно не сомневался в необходимости своего присутствия.
– Да, несомненно. А мистер Флитгейл, он сегодня не собирался… заглянуть к вам?
– Сейчас Алоиз пошлёт к нему посыльного. Ведь вы хотели видеть и его?
– Именно так.
– Что же, у нас предполагается нечто вроде большого совета? – без тени иронии спросила Ива, поднимаясь вместе с инспектором на второй этаж.
– Что-то вроде того, – согласился Суон нехотя.
Когда спешно приехал Флитгейл, оторванный от распаковки экспедиционных находок, всё небольшое общество собралось в гостиной. Суон слегка откашлялся, будто собирался произнести речь, а затем затих и стал смотреть перед собой с выражением
– Я полагаю, что вполне могу называть вас «друзья», не так ли? – все закивали. – Так вот, друзья мои, я должен вам кое-что рассказать, чтобы все вы отдавали себе отчёт в том, в какой непростой ситуации мы оказались… Если вы помните, мисс Ива любезно напророчила мне, что некие обстоятельства не позволят мне удалиться на заслуженный отдых. Я предпринял довольно жалкую попытку уйти в отставку, но в результате оказался привлечён к службе… в британской контрразведке.
Я надеялся, простите меня, скрыть этот факт от вас. Вовсе не из недоверия. Каждый из вас продемонстрировал отвагу и решительность, и весьма проницательный ум… Но я пытался уберечь вас от той опасности, которая может вам угрожать в связи с моей новой деятельностью. Но, увы, мисс Ива оказалась вовлечена в эту историю безо всякого моего участия. Более того, до тех пор, пока мне не стало доподлинно известно содержание записки из браслета мадам Мелисанды, я и сам не вполне понимал, насколько серьёзно положение. И с удовольствием прибегал к вашей помощи, которая дала мне возможность собрать бесценную информацию.
Теперь же я просто не имею права пользоваться вашей дружбой и расположением, не поставив в известность о подлинных обстоятельствах дела. К тому же, вы все уже втянуты в эту историю, и будет лучше, если вы всё будете знать.
Суон выдохнул и отёр пот со лба: этот монолог отнял у него массу душевных сил. Некоторое время он молча смотрел на яркие угли в камине, а затем обвёл присутствующих вопросительным взглядом. Общество представляло весьма пёструю картину: мисс Ива в вечернем домашнем платье и тюрбане с чёрным пером, безупречный Алоиз в сюртуке с широким платком-галстуком, повязанным очень тщательно. Флитгейл был в сильно потёртой куртке, которая служила ему рабочей одеждой – и куртка, и бриджи, и даже ботинки Гая были в мелкой белой песочной пыли, пыли Сакчагёзю, и даже лицо археолога всё ещё было словно в белёсом налёте.
Ива улыбнулась, но глаза её были серьёзны, она посмотрела на инспектора ободряюще:
– Разумеется, дорогой Суон, скорая перемена вашей карьеры была мне очевидна, но я не имела в виду именно службу в Британской разведке. Правда, уже с самой нашей встрече у Бёрлингтонов у меня появилось подозрение. А уж когда вы заинтересовались запиской Мелисанды – я всерьёз заподозрила что-то неладное. Я вас хорошо понимаю, инспектор, но вы абсолютно правы – все мы уже совершенно втянуты в эту историю и её расследование.
– Инспектор, я – к вашим услугам, – коротко ответил Флитгейл.
– Я высоко ценю ваше мужество, мистер Флитгейл, – откликнулся Суон и вопросительно посмотрел на Алоиза. Тот, аккуратно поправив пробор и белоснежные манжеты, выглядывавшие из рукавов пиджака, с невозмутимой учтивостью ответил:
– Полагаю, я неплохо справился со своим заданием. В любом случае, если мисс Ива считает необходимым… я не могу остаться в стороне.
– Ну вот, инспектор, мы готовы теперь выслушать, что вы нам расскажете об этом деле, – резюмировала Ива.