Брат мой названый
Шрифт:
– А тебе лучше, если бы я исчез? Живёшь себе здесь один. Вчерашний день – так, случайная встреча. Заглянул сосед по дому непонятно зачем. Может к Екатерине Второй на бал спешил, да на век промахнулся. Переночевал – и дальше отправился. Гимназия, университет – ты способный, потянешь… К революции карьера начнёт складываться. Тебе будет немного за тридцать.
– Года на три постарше тебя нынешнего. И что? Хочешь спросить, на чью сторону пойду?
– Смысла нет. Если тебе учиться не надоест, в университете будешь только
– А если будущее переделать?
– Эффект бабочки? Ты о нём слышал?
Ника кивает:
– Так, кое-что. Ты веришь в него?
Ого как спросил! Не что это такое, не есть он или нет. А верю ли! Похоже, мальчик умнее, чем я думал.
– Как тебе сказать… Когда читаю или фильм смотрю – верю. А пытаюсь осмыслить – что-то не то. Может, мы сейчас не в нашем прошлом, а в каком-то параллельном мире, и такого прямого влияния нет…
– А какое есть?
– Да откуда я знаю! Если я здесь женюсь и заведу детей, теоретически могу быть сам себе правнуком. Ты, кстати, тоже.
Ника краснеет:
– Да мне только пятна…
– Да знаю я твои пятнадцать! Ну а лет через пять-семь? Тебе же не навсегда пятнадцать! И мне пятнадцать было, и, представь себе, даже меньше! Под стол пешком ходил! А в своё время будет сорок-пятьдесят-шестьдесят, и тебе тоже, куда денешься! И в начале двадцать первого века ни нас с тобой уже не будет, ни твоих гимназистов. Даже нынешним грудным младенцам – и тем больше ста исполнится. Если кто доживёт.
– Нас с тобой не будет – здешних или тех?
– Всё относительно.
– От ответа уходишь? Так что делать?
– Откуда я знаю? Жить. А что ещё?
– А как жить?
– Как все. Вот ты учишься, взялся всерьёз. И правильно. Дальше увидим.
– А ты как?
– Месяца два-три надо осмотреться. Летом в деревне поработаю, к дяде Игнату твоему в батраки наймусь. Возьмут? Я работать умею.
– Не знаю. Батраку платить надо, а у него есть два работника.
– Ты со Стёпкой?
– А что, мы справляемся…
– Или ещё к кому-нибудь. Много не возьму. Прокормиться – и будет. А к осени посмотрим. Ладно, хватит пока об этом.
Опять молчим. Я подпираю голову руками и чувствую модную в двадцать первом веке двухдневную щетину.
– Ника, а ты случайно не знаешь, как здесь бреются?
– Я не знаю даже, как это делают там. Извини, не дорос ещё. То есть видел, конечно, механические и электрические бритвы в магазинах. У отца была безопасная с лезвиями…
– Я не об этом. Надо будет – сам сумеешь, ничего сложного. Вот только у меня с собой никакой нет. Да безопасную,
Ника спускается вниз и скоро возвращается с клинком.
– Только такая.
Опасной бритвой мне пользоваться не приходилось, только в кино видел. Осторожно беру её в руки и понимаю, что бриться не буду. Жить хочется.
Складываю лезвие и кладу бритву на стол. Ника аккуратно берёт её, раскрывает и вертит в руках. Потом, пытаясь скрыть появившуюся гримаску и придать лицу мужественный вид, тыльной стороной лезвия старательно проводит по щеке. Опять понятные претензии на взрослость?
– Суперменствуешь? А лезвием слабо?
– Это тебе слабо, а мне не к спеху, обойдусь сегодня, – и без того полусерьёзная гримаска расплывается в улыбке.
Подставился мальчик. Ладно, отвечу:
– Ага, и завтра обойдёшься, и послезавтра… Разве что каждое утро полотенцем – и нормально будет…
– Я даже зубы с трёх лет по утрам чищу! А ты трусишь? – Ника вроде бы пытается меня задеть.
– Если и так, то что? – перспектива ежедневной дуэли со своим лицом меня совершенно не прельщает. Со временем, конечно, привыкну, но всё-таки…
– Да ничего. Может, с бородой походишь? Для деревни будет в самый раз, там все так.
Действительно, зачем мне выделяться? И потом, времена не петровские, дресс-кода какого тоже нет. Даже царь…
– Пожалуй, ты прав. Стану деревенским мужиком.
Ника копается в ранце, что-то перекладывая. Правильный гимназист уроки учить собрался? Может, пора отдохнуть?
– Младший брат из будущего, ты сейчас очень занят?
– А что?
– Да по городу хочу прогуляться, посмотреть. Давно не видел. До гимназии дойдём…
– Смеёшься? Она мне за год надоела!
– Да? А ты говорил, что учиться нравится.
– Нравится. Но – учиться.
– А что ещё?
– Правила строгие. Во-первых, ходить только в мундире. Если кто увидит в чём другом даже в самое свободное время – наказание. Правда, мне особо и не в чем. Не в джинсах же! Разве что вечером дома иногда надеваю. Во-вторых, запрещено ходить в театр, в библиотеку, на любые лекции. Надзиратели буквально шпионят за всеми. Утром в гимназии обязательная молитва…
– Ты, кстати, крещёный?
– Мама окрестила в пять лет. У нас не я один крестился, но в церковь даже по праздникам мало кто ходит. А здесь строго. Впрочем, видно, что стоят большинство по обязанности.
– А ты?
– Когда как. Чаще по обязанности, хотя раза два что-то зацепило. Но по церковной линии точно не пойду.
– Так как насчёт прогуляться?
– Пойдём. Куда желаете, старший брат мой?
Последняя фраза означает, что серьёзный трёп надоел и Нике. А может, не знает, что ответить. Что ж, вчера он мне вопросов накидал. Сегодня квиты.