Брат Посвященный
Шрифт:
— Вам, князь Сёнто, конечно же, известен и ответ на него. Отыскать кучку дикарей в огромной пустыне очень трудно. Укрепить границы на всем протяжении невозможно. Кроме того, нам, сэйянцам, набеги причиняют вреда не больше, чем булавочные уколы, и мы к ним давно привыкли. Люди часто тонут в столичных каналах, но вам не приходит в голову засыпать их песком. Дикари иногда убивают жителей моей провинции, это правда, однако в последнее время таких случаев было мало, и тут уж мы ничего не можем поделать. Не стоит посылать армию
— Я вас прекрасно понимаю, князь Тайки, — улыбнулся Сёнто, — и всего лишь хочу найти доказательства того, что варвары не опасны. Если вы видели в лесу одного тигра, неразумно полагать, что только он один в лесу и живет. Я не стану писать императору, что численность варваров уменьшилась, пока сам не удостоверюсь, что это так. Согласен, сокращение набегов скорее всего свидетельствует о том, что дикари вымерли; хотя, возможно, этот факт говорит о чем-то еще. Снова подчеркиваю: неизвестно, что скрывают от нас пески.
Князь Тайки вдруг остановился.
— Дзима-сум, с чем ты играешь?
Малыш сидел у дорожки и не сводил глаз с нижней части стебля глицинии, вьющейся по соседней стене.
— Дзима-сум? — встревоженно произнес князь и шагнул вперед.
Сёнто внезапно схватил его за руку.
— Не двигайтесь.
Генерал Ходзё подошел сзади и взял князя за другую руку.
— Князь Сёнто прав. Никому нельзя шевелиться. Рядом с мальчиком над травой виднелась голова песчаной гадюки. Она застыла неподвижно, в любой момент готовая ужалить ребенка. На миг у всех перехватило дыхание.
— Пустите, — проговорил Тайки, — я должен отвлечь ее на себя.
— Князь Тайки, если вы пошевелитесь, она успеет укусить и вашего сына, и вас, — сказал Суйюн.
— Брат Суйюн, вы можете спасти мальчика? — обратился к инициату Сёнто.
Монах на секунду задумался, а когда ответил, его голос прозвучал откуда-то издалека.
— Змею мне не опередить, ваша светлость. — Он замолчал, и Сёнто услышал, как изменился ритм дыхания Суйюна. — Возможно, я сумею спасти жизнь ребенка, но цена будет высокой.
— Какой? — быстро спросил Тайки.
— Ваш сын разделит участь Каму.
Князь Тайки издал хриплый звук.
— Неужели больше ничего нельзя сделать, брат?
— Вы знаете, что будет, если змея его ужалит.
Тайки замолчал, а потом Сёнто ощутил, как рука князя, которую он держал в своей, немного разжалась.
— Дзима-сум, сынок, не бойся. Ты должен делать все, что тебе скажет брат Суйюн, слышишь? Все, что он велит.
Суйюн начал постепенно переносить вес на другую ногу и поворачиваться.
— Князь Сёнто, пожалуйста, уберите руку с эфеса меча, только медленно, очень медленно. Дзима-сум, закрой глаза и протяни к змее руку — ту, что ближе ко мне, — вполголоса сказал Суйюн мальчику, и Сёнто почувствовал, как вновь напряглась ладонь
Ребенок застыл в нерешительности, а потом дернулся, как будто хотел убежать. Змея сделала бросок, но мальчик замер на месте, и она остановилась у его лица.
— Дзима-сум! Делай, как сказал Суйюн-сум. Ты должен быть храбрым. Ну же, закрывай глаза.
Из зажмуренных глаз маленького Дзимы хлынули слезы, но он стиснул кулачок и вытянул вперед дрожащую руку.
Змея ужалила. Сёнто ощутил, как его меч выскользнул из ножен, хотя движение Суйюна было столь же молниеносным, как и укус гадюки. Казалось, все произошло одновременно: змея метнулась к ребенку, Дзима вскрикнул и отдернул руку, но кисти уже не было. На земле извивалось тело гадюки, отдельно от него валялась голова с подергивающимися челюстями. Суйюн взмахнул мечом дважды, осознал Сёнто, а он этого и не заметил. Меч князя лежал в траве, и только сейчас до Сёнто дошло, что Суйюн держит на руках потерявшего сознание мальчика и пытается остановить кровь, хлещущую из обрубленной руки.
Князь Тайки приблизился к сыну.
— Он жив?
— Да, ваша светлость, и я не дам ему умереть. Ребенка нужно перенести во дворец. Генерал Ходзё, прошу вас, прикажите кому-нибудь принести мой сундучок.
Сёнто читал при свете лампы. Он прочел письмо дважды, после чего аккуратно свернул его и положил на свой письменный столик. Письмо было от князя Тайки. Сёнто сложил ладони у подбородка словно для молитвы, но те, кому были известны привычки Сёнто, сразу узнали бы одну из его поз, выражающих задумчивость.
Не вызывало никаких сомнений, что змея попала в дворцовый сад не без посторонней помощи, и ее жертвой должен был стать отнюдь не четырехлетний мальчик, навсегда лишившийся возможности пользоваться обеими руками. Сёнто покачал головой. По вполне понятным причинам письмо было пронизано глубокой печалью, а некоторые фразы серьезно обеспокоили князя.
Как вы могли догадаться, маленькому ребенку очень трудно осознать все произошедшее. Он не понимает, что его руку отнял ваш духовный наставник, и думает, что ее откусила змея.
Мать мальчика, разумеется, пребывает в крайне расстроенных чувствах, и мне нечего сказать ей в утешение. Укус змеи не предназначался малышу, играющему в саду, поэтому вполне вероятно, что ценой руки моего сына была спасена чья-то жизнь. Кто знает?..
Тем не менее бесспорно одно: если бы не ваш духовный наставник, брат Суйюн, Дзима-сум был бы мертв. Я привык принимать трудные решения, но должен сказать, что еще никогда передо мной не вставал столь тяжкий выбор, как в тот день у вас в саду. Однако мой сын жив, за что я в вечном долгу перед вами.