Братская любовь
Шрифт:
Здесь из земли просто так торчали растения, которые дома росли в горшках на подоконнике. А какие тут порхали птицы! Утром, проснувшись непрактично рано из-за разницы во времени, Маша вышла на балкон номера и увидела на ветке невообразимое пернатое существо с желтым клювом в размер остального тела. Это был тукан – Сирано де Бержерак птичьего мира.
Машины глаза заклинило в состоянии максимально раскрытой диафрагмы. Она постоянно пребывала в возбуждении, впитывала новые впечатления всеми доступными органами чувств. Внимание ее скакало с одного объекта на другой, третий, сто третий… На фоне блестящей новизны открывшегося мира все привычное и повседневное стало неважным. Маша плыла в густом пробулькивающем эмоциями
И вот теперь забывшая о времени Маша сидела среди развалин и размышляла, куда же делись ее спутники по туру? Еще совсем недавно они стадно брели вслед за дамой-гидом. А та заученно нудила про историю развития и упадка древнего майянского порта. А затем, получив полчаса на фотографирование и покупку сувениров, туристы рассыпались по дорожкам мертвого города.
Маша усиленно вертела кудрявой головкой из стороны в сторону в надежде обнаружить хотя бы одну знакомую физиономию. Куда же они все подевались? Вот мексиканцы. Вот американцы. Японцы. Китайцы. И ни одного славянского лица. Теперь уже Маша всерьез забеспокоилась и догадалась взглянуть на часы. Катастрофа! Время сбора у автобуса истекло сорок минут тому назад.
Запыхавшаяся Маша выбежала на парковку. Там, на полупустой площадке, несколько автобусов поджидали своих туристов. Но приметный розово-лиловый «Мерседес» с гнутыми зеркалами-рожками над передним стеклом исчез. Маша на всякий случай обошла парковку и проверила номера автобусов. Но чуда не случилось.
Тогда она опустилась на каменную пирамидку ограждения и заплакала от отчаянья. Она отстала от группы! Розово-лиловый «Мерседес» увез Машино спокойствие, надежды, радость всех гарантированных турфирмой ежедневных чудес. А заодно и красный чемодан с вещами.
Маша раскрыла холщовую сумку и внимательно проинспектировала ее содержимое. Новенький загранпаспорт с отметкой о прибытии в аэропорт Канкуна. Кошелек с деньгами – слава Богу! Денег было немного, около двухсот долларов, часть из которых уже была разменяна на мексиканские песо. Также в сумке лежала дешевая цифровая камера-мыльница с полуразрядившимся аккумулятором. Зарядка, естественно, осталась в чемодане. А также два карандаша и блокнот с рисунками. Наброски той самой злополучной игуаны, которая поломала Машину жизнь. Может, это была никакая не ящерица, а миниатюрный василиск, завороживший ее взглядом? Что еще? Скомканный носовой платок. Пудреница с треснувшим зеркальцем. Ключи от московской квартиры – абсолютно бесполезная сейчас вещь. Начатый пакетик с влажными салфетками. Талисман – маленькая серебряная подковка, подаренная мамой на совершеннолетие. Несколько семян какого-то неизвестного экзотического дерева, подобранных из-за необычности формы. И больше ничего.
Немного посидев, Маша направилась к будке парковщика, хотя и не знала, что и как сказать. Пожилой мексиканец в униформе песочного цвета посмотрел на нее участливым взглядом и спросил:
– ?En qu'e puedo ayudarle, se~norita 1 ?
Из всей фразы Маша поняла только одно слово – «сеньорита». Но это единственное понятное слово нисколько не приближало к разрешению проблемы. Маша пожала плечами, вернулась на свою каменную пирамидку и заплакала еще горше. Ей представилось, что теперь она навсегда останется в Мексике. Бесправным не-гражданином: без денег, без жилья и работы. Ее родители в Торжке состарятся без нее. Мама, которая так радовалась Машиному выигрышу, больше никогда не увидит свою любимую доченьку и не узнает, что с ней произошло.
1
Чем я могу вам помочь, синьорита?
Слезы капали-капали-капали и наконец иссякли. Машей овладело тяжелое мутное
***
Бог знает, сколько прошло времени – минуты или часы – когда на парковке недалеко от Маши остановился запыленный изрядно поезженный «Форд». Его двери разом распахнулись, и из прохладного кондиционированного салона в душный жар улицы высыпалась компания молодых людей лет под тридцать – двое парней и девушка. Все они были до удивления похожи друг на друга: загорелые, с облупившимися носами и выгоревшими на солнце волосами. Только двое – девчонка и один из парней – были пошатенистей, а третий – поблондинистей. И одеты они были одинаково, словно носили какую-то унисекс-форму немаркого цвета хаки. Шорты до колена, просторные футболки. Даже сандалии у них были одинаковые, с застежкой «репейник». На плечах у мужчин висели компактные рюкзачки со множеством карманов, а девушка в напяленной козырьком назад бейсболке выпорхнула налегке.
Сначала одуревшая от жары и горя Маша никак не прореагировала на появление команды цвета хаки. Но хлопанье дверей и громкие возгласы привлекли ее внимание. Она невольно стала наблюдать за заинтересовавшим ее трио. Что-то в них показалось Маше смутно знакомым, кого-то они напоминали… Ах, да, Федю – ее игрушечного медвежонка-путешественника. Рюкзачки за спиной и бейсболка задом наперед.
Маша привыкла представлять себе людей в виде кукол. Характер человека подсказывал ей материал, который можно было бы использовать для создания игрушечного двойника. А бывало и наоборот, когда внезапно пришедшее на ум решение о подходящем материале помогало Маше угадать натуру. Вот и сейчас художница невольно задумалась о природе пассажиров старенького «Форда».
Шатенистые были парой, в которой девица явно играла главную роль. Она была высокой, худой, узкобедрой и плоскогрудой. Ее каштановые волосы были мальчиково-коротко острижены, в чертах лица отражался волевой, хотя и несколько вздорный характер. Глаза неопознанного цвета были скрыты за зеркальными стеклами больших, на пол-лица, солнцезащитных очков. «Пластик, – подумала Маша. – Твердый, звонкий, сгибающийся только при нагревании и хрупкий при ударе пластик».
Ее шатенистый бойфренд был крупнее всех остальных: выше, толще, плотнее. Двигался он с ленцой и говорил раза в полтора медленнее стрекочущей подруги. Он производил впечатление человека эмоционально-устойчивого, здравомыслящего пофигиста, который не склонен тратить нервы по пустякам. Маша называла таких людьми «с низким центром тяжести». Ванька-встанька – их невозможно было опрокинуть.
Третий член команды, блондинистый парень, держался с органичной самоуверенностью. Он был чуть выше среднего роста, тонкий в кости, но прочный. Его кудрявые волосы, удивительно похожие на Машины собственные, были стянуты резинкой в пушистый пук. Щеки и подбородок покрывала трехдневная щетина более темной, «породистой», масти, которая ненавязчиво добавляла блондину мужественности.
Блондин явно не был пластиком. В его плоти было нечто более основательное, прочное, и в то же время теплое и живое. Металл? Нет. Слишком холодно и звонко. Камень? Тоже нет. Дерево. Да, именно дерево, твердое и надежное. Но какое? Дуб? Пожалуй, чуть теплее по оттенку, без дубового зеленоватого тона. И чуть прочнее. Скажем, ясень.
Парень оглянулся и мазнул по Маше рассеянным взглядом лучистых ясных глаз. «Точно ясень!» – уверилась Маша.
Сначала, увлеченная созерцанием трио цвета хаки, Маша ничего не слышала. Но, когда те заспорили между собой, с удивлением осознала, что способна понимать, о чем идет речь. Невероятно, но они говорили по-русски!
– Ну и на фиг нам эта лоховская туристическая аттракция? Чо толкаться среди стада? Погнали отсюда, – наступала на блондина шатенистая девица.
Ее бойфренд лениво потянулся и согласился с подругой: