Братва: Век свободы не видать

Монах Евгений

– Согласен. Но дело значительно хуже, Евген.

– Рассказывай. Подробно.

– Всю эту неделю я ежедневно по многу раз названивал безрезультатно на фатеру Химику, а вчера не выдержал и сам поехал. Дверь его квартиры-лаборатории раскурочена и сбита с петель, а все оборудование с реактивами пропало вместе с хозяином. Следов крови, правда, не обнаружил.

– Да, не было печали... – Я даже расстроился слегка. Одно утешение: это работали не менты. Иначе майор Инин мне бы уж давно цинканул. – А с чего ты вдруг взял, что здесь как-то Барон замешан?

– Это на поверхности,

как ты часто любишь выражаться, – убежденно заявил Цыпа, тряхнув своей густой рыжей шевелюрой. – Вся цыганская кодла Барона поголовно торговала лишь ханкой – опийным сырцом. Героина у цыган никогда раньше в наличии не было. А вот недавно, как я точно выяснил, порошок у Барона откуда-то появился. Да в крупном количестве. А главное, козел, сразу цену сильно сбил – всю постоянную клиентуру хочет на себя замкнуть. У нас грамм «лимон» весит, а у его братии восемьсот тысяч всего. Мы уже имеем серьезные убытки. Надо срочно что-то делать, Евген.

Я с силой вдавил вдруг загорчившую сигарету в пепельницу «акулу» и решительно достал из бара плоскую бутылочку «Матра».

– Полезно слегка ополоснуть мозги для их активизации, – пояснил я, отвечая на явно осуждающую гримасу соратника. – Рюмашка-другая сейчас будет очень в тему.

Накатив стопку обжигающей янтарной жидкости, я моментально почувствовал себя значительно лучше. Серая муть перед глазами куда-то благополучно испарилась, окружающие предметы стали смотреться красочно и выпукло. Тело ощущалось невесомо-легким и одновременно бодро-активным, как новенькое.

– Ладушки, брат. Сделаем для начала вот что: возьми Барона под плотный колпак. Главная задача: установить канал поступления к нему порошка либо координаты цыганской лаборатории, если таковая имеется. На грубость пока не нарывайся, снижай расценки, как и он, до восьмисот «штук». Постоянную клиентуру терять нам никак нельзя.

– Сесть на его телефон? – спросил Цыпа, заметно оживляясь.

– Неплохо бы, хотя навряд ли что-то дельное в базаре промелькнет. Барон не желторотик, а битый волчара. Но попытай счастья. Чем черт не шутит, пока Бог спит.

– Как обычно, составить список всех членов его группы? С адресами?

– Само собой. При любом раскладе может пригодиться. Действуй, братишка. А я еще чуток пораскину мозгами на досуге. Авось какая-нибудь грамотная идея народится.

– Только, Евген, не утопи их окончательно, – усмехнулся фамильярный Цыпленок, кивнув на распечатанную коньячную емкость. – Тебе ж вредно много пить, подожди хоть до вечера.

– Ждать и догонять – дело не наше, а ментовское! – наставительно изрек я, наполняя стопарик по новой. – А вредно, кстати, буквально все. Особенно жить в таком фатально бандитском вертепе, как наш милый Екатеринбург. До такой степени коллеги оборзели, что хоть палец с гашетки вообще не снимай! Мокруха на мокрухе, и конца этому не видать!

– Как-нибудь и здесь утрясем, – прощаясь, высказался непроходимый оптимист Цыпа. – Прислать ребят на всякий случай?

– Без надобности, Я нынче никуда выходить не собираюсь. Рви когти – дело превыше всего!

Когда дисциплинированный подручный исчез за стальной входной дверью, я

еще децал подегустировал золотой напиток в слабой надежде нащупать в мозговых извилинах какой-нибудь удачный козырной ход, но ничего путного из этого не получилось.

Учинять кровавую разборку с Бароном совершенно не хотелось. И не из-за каких-то, весьма свойственных мне, гуманных соображений, а просто потому, что не люблю ссориться с цыганами. С ними свяжешься – потом не развяжешься. Крепкий и спаянный у них клан, друг за друга горой стоят. Не все и не всегда, правда. Только это и обнадеживало слегка.

В два часа дня наступило время кормежки любимых аквариумных рыбок с приятно-родственным названием «кардиналы». Сыпанув в стеклянную квадратную кормушку рыбьего питания из перетертых сушеных червей, я немного полюбовался на звериный аппетит сиренево-неоновых милых созданий, вечно норовящих зараз заглотить значительно больше, чем были в состоянии. Прямо как людишки.

Пора и мне чуток подкрепиться. На одном алкоголе далеко не уедешь – на кладбище разве. С унизительно-противненьким диагнозом патологоанатома при вскрытии: цирроз печени вследствие пагубного невоздержания в питие крепких спиртных напитков.

Зажарив дюжину яиц с пластинками ветчины, почти насильно заставил себя проглотить все это дело, запив светлым пивком из холодильника.

Закурив из портсигара с двуглавым орлом, устроился в шезлонге на балконе, желая предаться размышлизмам. Очень надеялся, что у Наркоши хватит птичьих мозгов и скромности на то, чтоб не заляпать дерьмом своего хозяина и кормильца. Вон он сидит, нахохлившись, на специальной рейке под стеклянным потолком балкона и подозрительно косит на меня оранжевым глазом. Странный какой-то у попки характер: недоверчиво-пугливый и – как ни прискорбно это сознавать, неблагодарный.

Впрочем, я оптимистично не терял надежды перевоспитать экзотического представителя пернатого мира. Вполне возможно, что он оценит когда-нибудь мое доброе к нему отношение и в одно прекрасное время дружески сядет на плечо хозяину. Тогда я сразу стану смахивать в некоторой степени на капитана Сильвера из «Острова сокровищ», – он с детства нравился мне за твердость характера и продуманность в действиях. Научить бы еще попугая хрипло восклицать слово «пиастры!» – сходство с пиратом получилось бы значительно заметнее. Но пока что Наркоша хранил гордое молчание, как вор в законе на допросе. А может, он просто дурак от рождения. Это и у людей совсем не редкость, что уж говорить о каких-то попугаях.

Вечером появился Цыпа, торжественно неся на своей молодой бесхитростной физиономии самодовольно-глупое выражение.

– Только мы успели подключиться к телефону Барона, как моментально выловили любопытную информацию. Вернее очень подозрительную! – плюхнувшись в кресло, радостно похвастался соратник, закуривая вечный свой вонючий «Кэмел».

– Рассказывай! – поморщившись, велел я и закурил благородно-ароматную болгарскую «родопину», чтобы хоть частично перебить ненавистный запах американской табачной продукции, изготовляемой, похоже, из засушенного силоса и шелухи третьесортных кофейных зерен.