Братва: Век свободы не видать

Монах Евгений

– Дядя в полном порядке, – не захотел вдаваться в семейные подробности племянник, недовольно встопорщив усики над верхней губой. Не оглядываясь, махнул рукой своим подручным – свободны, мол.

Четыре живых зубодробительных механизма покинули комнату так же быстро и бесшумно, как и проникли в нее.

– А мне передали, что «синие» внаглую наезжают на заведение! – откровенно признался-посетовал Тенгиз, присаживаясь к нашему круглому стеклянному столу. – Кретины! Так каким ветром, Монах? И что

тебе надо от Бориса? Говори прямо, как мужчина мужчине.

Я повторил давешнюю личную просьбочку насчет завтрашнего присутствия в гостинице нескольких моих девочек.

– Обещаешь, что клиентов они клеить здесь не будут? – уточнил дотошный Тенгиз.

– Ручаюсь! Разве что одного...

– Ясно. Незаметно берешь какого-то кадра под плотный колпак? – ухмыльнулся достойный сын армянского народа. – Хотя это меня не колышет. Главное, чтоб вреда заведению не было.

– Об этом можешь не беспокоиться, – заверил я. – Все будет культурно-интеллигентно. Ты ж меня знаешь!

– В том-то и дело, – с явным сомнением поглядел в мои честные глаза племянник Армена. – Ну да ладно, рискну. Обеспечу нескольким твоим проституткам беспрепятственный проход. Кстати, несколько – это сколько?

– Не более чертовой дюжины, – скромно отозвался я.

– Ого! Узнаю размах. Хорошо! Сделаю, раз уж пообещал. Больше просьб нет?

Я махом просек прозрачный намек и стал прощаться. Фельдману руку пожимать не счел нужным, глядя на его хмурую, недовольную морду. Заместитель гендиректора, злорадно ожидавший совсем иного финала переговоров, был явно разочарован. Козел – нечего добавить.

Когда мы с Цыпой выходили из гостиницы, я, дружески улыбаясь, подмигнул съежившемуся за стойкой портье:

– Что, землячок, одновременно на два фронта умудряешься работать? Очень чревато это для здоровья, между прочим. Как родного предупреждаю. Ладно, живи. Пока.

– Куда едем? Домой? – спросил Цыпа, с пол-оборота заводя наш мощный «мерс».

– Само собой! – зевнул я, культурно прикрыв пасть ладонью. – Завтра тяжелый день. Необходимо хорошенько выспаться.

Но наивная лучезарная надежда в скором времени блаженно уронить голову на пуховую подушку не оправдалась: вечный закон подлости.

Подъезжая к моему дому, Цыпа вдруг весь напрягся и резко сбавил скорость до черепашьей, положив «стечкин» себе на колени. Я сразу понял, что так обеспокоило телохранителя. У моего подъезда стоял «жигуль» с зажженными габаритными фарами и работающим мотором, но с поразительно темным салоном. Машина явно незнакомая – «серебряного» цвета. Впрочем, неровный лунный свет мог превратить в «серебро» любую светлую тачку.

Я присмотрелся к номерным знакам и облегченно откинулся на сиденье. Цыпа уже передергивал затвор своего «АПСа», но я остановил его суетливые приготовления:

–

Все путем, брат. Это колеса нашего опера Инина.

Наглядно подтверждая мои слова, хлопнула дверца «Жигулей» и к застывшему «мерсу» бодренько зашагал майор, одетый в гражданский «прикид».

– Ладушки! Отдыхай, Цыпленок. Жду тебя утром к десяти. Счастливо!

Я тоже покинул машину и пошел навстречу представителю легавого племени.

– До утра ждать не рискнул. Слишком горячая информация, – отвечая на мой немой вопрос, объяснил свой поздний визит опер. – Поднимемся к тебе?

– Давай.

Когда мы заняли привычные места в гостиной у камин-бара, Инин как-то странно поглядел мне в глаза.

– Сначала поделись, Евгений, что за каша заваривается? Откуда у тебя взялся тот пермский телефонный номер?

Темнить особого резона я не видел и рассказал майору весь расклад, не уточняя, правда, из-за чего у нас возникли трения с Бароном.

– Теперь все стало на свои места, – задумчиво протянул опер, грея в лапах уже вторую стопку с «Наполеоном». – Насчет данного номерка есть весьма интересные новости...

– Хорошие? – полюбопытствовал я, невольно настораживаясь.

– Как сказать... Решай сам. – Инин выудил из внутреннего кармана пиджака ксерокопированный бумажный лист. – Вот, полюбуйся, Монах! Знакомая личность?

С листка на меня смотрела фотокопия обритого наголо мужика средних лет. Довольно специфическое фото – выполнено и анфас, и в профиль. Должно быть, в следственном изоляторе. Почему-то я с первого взгляда почувствовал к данному представителю «спецконтингента» смутную неприязнь.

– Что за тип?

– Это Александр Григорьев по кличке Григорий. Несмотря на свои тридцать пять лет, уже успел попасть в категорию особо опасных рецидивистов. Причем отрабатывается исключительно «по-мокрому». Давно должны были к стенке прислонить, но хитер, волчара, – доказать его причастность к умышленным убийствам органам никогда не удавалось. Два раза отсидел за «неосторожное» убийство и один раз за «превышение пределов необходимой обороны» со смертельным исходом. Хотя всем ясно, что это были заказные мокрухи. Отличные у Григория адвокаты, надо признать.

– Ну и зачем ты мне этого профи показал? – полюбопытствовал я, с невольным уважением снова взглянув на двойное фото коллеги.

– Не догадался еще? – ухмыльнулся опер, по-хозяйски наливая себе полную рюмку любимого марочного коньяка из бара. – Это ему, голубчику, позвонил Барон, срочно вызвав в Екатеринбург для работы. Для какой именно – сам должен понимать, Монах.

– Это на поверхности, майор. Барон надумал кого-то «заказать». Впрочем, кажется, я знаю, за чью голову Барон, сука, приз назначил...