Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.
Шрифт:
Несчастный кавалер Вернет, давно уж заключенный в Риме в крепость Св. Ангела, 2-го сего месяца был папою предан французам; смерть неизбежная есть его перспектива. Несмотря на столь дерзкий поступок, Кассини ездил после того к папскому министру Гонзальви, имел с ним конференцию, даже был у папы, и только 6-го должен был выехать из Рима, а может быть, и еще там. Его слабое поведение в начале сего дела есть причиною гибели несчастного Вернега; ты знаешь, что он русский подданный.
Люсьен Бонапарт прибыл в Рим; он, говорят, с братом в ссоре, ибо хотел противиться и уговаривал его не расстреливать дюка д’Энгиена. Консул в ссоре с женою по той же причине. Много говорят здесь, что король едет в
Александр. Неаполь, 13 мая 1804 года
Меллер и Авинов, находящиеся на английском корабле волонтерами, добрые малые; я их везде таскаю; теперь повезу по театрам, будем ездить гулять верхом и проч. Я очень им рад; только 10 месяцев, что они из России; можешь представить, сколько вопросов им делаю о всем.
Теперь Актон потребовал быть уволенным от конференции с чужестранными министрами, и полученною третьего дня от министерства нотою дано дипломатическому корпусу знать, что кавалер Мишру определен директором департамента иностранных дел и что к нему должно адресоваться по всем делам между Неаполем и другими державами. Сим отдалением генерала Актона, я думаю, хотели предупредить французов, которые, верно, потребуют, чтоб Актон был отрешен от дел. Двор с великим нетерпением ожидает возвращения курьера, посланного в Париж. Алькье, как говорят, также писал, прося отзыва своего отсюда.
Кассини едет, говорят, в Триест, где будет ждать повелений двора; теперь он в Ливорно. В прочем вестей у нас никаких нет. Все, что о Франции говорят, давно должно быть вам известно.
Прекрасная погода наконец началась у нас. Эллиот едет в загородный дом в Портичи, где мы будем отменно веселиться. Дня на два буду туда забираться. Поутру будем ездить верхом, потом купаться, там плотно есть, один алагер после обеда, там опять гулять; ввечеру партия в вист – веселее нельзя провести дня. Поеду в субботу, останусь воскресенье, а понедельник рано опять в Неаполь. Эти прогулки мы проделаем с дамами. Кабы ты видел, какие дети прекрасные у Эллиота, такие настоящие англоманы. Один похож на нашего императора.
Александр. Неаполь, 22 мая 1804 года
У нас здесь большие тучи начинают накопляться. Актон с последней конференции, которую имел с французским послом, так разгорячился, что, встав со стула, показал ему, где Бог и где двери. Алькье взбешен от этого и ждет из Парижа ответа на жалобы свои; подробности ссоры тебе я описал уже. Сию минуту нам говорят, что вышел королевский указ, коим Актон, ради слабости здоровья и в уважение столь часто повторенной им просьбы, отставлен от всех дел совершенно, и за примерную его и долголетнюю службу пожалованы земли в Сицилии, приносящие 30 000 дукатов годового дохода. Генерал, видно, предвидел (и резонно), что Бонапарт потребует его отдаления, как то сделал с первым министром в Португалии, и для того почел за нужное его предупредить.
Неаполитанский военный 74-пушечный корабль готов и стоит на рейде. Генерал Актон на оном отправляется в Палермо. Вот что весь город говорит: отдаление Актона сделает во всем величайшую перемену. Курьер, которого ждут из Парижа, решит некоторым образом судьбу здешнего королевства. Посол уже теперь очень досадительные употребляет выражения: говорит, что имеет от Бонапарта повеление объявить королю войну, ежели он не согласится на некоторые требования, и особливо на отдаление Актона. Ежели курьер привезет печальные известия, король, вероятно, удалится в Сицилию, оставив королеву
Александр. Неаполь, 7 июня 1804 года
Вручитель сего письма есть месье Борель, секретарь нашего здесь агента коммерции г-на Манзо, по коего делам он едет в Петербург. Сия хорошая оказия доставляет мне случай вольно с тобою говорить. После Актонова отдаления здесь начинает заводиться каша: французы господствуют, и число их в сей столице каждый день умножается. Королева всем теперь ворочает, и нет сомнения, что она главною причиною падения Актона, коего сила и кредит у короля возбуждали ее ревность; она тем более теперь командует, что король ни во что входить не хочет и никогда в столице не бывает. Того и гляди, что уедет в Сицилию, оставив всю фамилию здесь и министерство.
Ежели мы поссоримся с Бонапартом, то худо Неаполю. Он только и поддерживал себя нашим покровительством и в случае разрыва сделается первой жертвою Франции. Кажется, к тому дело начинает клониться. Посол их очень грубо здесь начинает обходиться, требовать некоторые важные крепости, яко Капую, Гаету и проч., уменьшение войск здешних, даже запрещает, чтобы были учения и маневры. В случае несчастья, не знаю, куда Карпов удалится; я уверен, что в Корфу не поедет, а я все силы употреблю убедить его ехать в Вену; ежели не захочет жить в Триесте, я к тебе приеду, но всего вероятнее, что поедет в Петербург. Этого, пожалуй, не говори никому; мы от этого не так-то далеко, но верно никто себе того не воображает. Сицилия не уцелеет также, и ежели французы займут Неаполь, то англичане не отстанут и тотчас завладеют Сицилией, где жители их любят отменно и примут без малейшего сопротивления.
Каков тебе кажется новый император? Мне кажется, я бы решился скорее поцеловать жену русского мужика, чем сказать Бонапарту: ваше величество. Что за народ эти французы! Проливали кровь более десяти лет, чтоб основать вольность свою, а теперь будут оную лить за чужестранца, бог знает откуда пришедшего и заставившего дать себе самодержавную власть, потерянную законным королем на эшафоте. Это, право, непонятно. Французы унижают род человеческий. Но г-н Бонапарт поторопился слишком; боюсь, что это ему шею сломит: фанатики еще не истреблены во Франции.
Александр. Неаполь, 8 июня 1804 года
Вручитель сего письма поляк Лозинский – наш подданный, взятый французами в плен в Италии и бежавший от них теперь. Мы хотели его отправить в Корфу; но, к его несчастью, был он бог знает за что изувечен одним неаполитанским солдатом на всю свою жизнь. Ты знаешь, что неаполитанцы очень храбры против тех, которые без всякой обороны. Борель из человеколюбия взял его с собою, дабы доставить в Каменец-Подольск, где его отец и вся родня. Ежели он Бореля оставит в Вене, то постарайся доставить ему способ попасть как-нибудь в свою отчизну. Жаль сего бедного, несчастного. Рассуди, что мы по сю пору не можем добиться наказания виновного. Лозинский сам расскажет тебе подробно все свое приключение несчастное.
Александр. Неаполь, 9 июня 1804 года
Королева вчера прислала просить Карпова отправить, не теряя времени, курьера в Петербург, а как у нас большая часть экспедиции была готова, то и согласились на просьбу ее. Я одиннадцать часов не выходил из канцелярии, всю эту ночь прописал: хотя устал как собака, не хочу, чтобы Артемьев явился к тебе с пустыми руками; он у нас стоял во все время, что был в Неаполе, и расскажет тебе, что мы делаем, как веселимся и как скучаем. Не знаю, что приспичило так королеве: то и дело отправляет теперь курьеров.