Братья Дуровы

Таланов Александр Викторович

Леонидовича Дурова. Наглядное свидетельство широкого призна¬

ния и известности.

Уже на первой странице соседствуют имена особ, удивитель¬

но различных по характеру своей деятельности, таких, как маг и

чародей оперетты и эстрады М. Лентовский и чуть не объявленный

святым отцом православной церкви протоиерей Иоанн Кронштадт¬

ский.

Художник И. Айвазовский написал акварелью свой излюбленный

сюжет — море, а рядом адвокат Н. Карабчевский — шутливые стиш¬

ки. Писатель

В. Гиляровский тоже оставил стихотворное послание,

а Ф. Шаляпин свою фотокарточку с дружескими словами.

Поэт К. Фофанов, фельетонист В. Дорошевич, артист Мамонт

Дальский написали в альбом теплые шуточные строки, после ко¬

торых поэтически «вдохновился» некий жандармский полковник

Художник Н. Билибин нарисовал в альбоме изящную картинку-

ребус с тонким политическим намеком, что, очевидно, толкнуло

на либеральные мысли и графа А. Бобринского.

Писатель М. Арцыбашев оставил в альбоме только одну строку:

«Самая дрессированная свинья в мире — это человек». Знаменитый

танцовщик М. Петипа подтвердил эту горькую мысль:

Итальянский певец Баттистини написал на память афоризм: «Ис¬

кусство и любовь возвышают человека до бога».

С добрыми словами привета в альбоме встретились И. Репин,

А. Куприн, А. Аверченко, артисты К. Варламов, Г. Ге, Мазини, Аде¬

лаида Патти, П. Орленев, А. Южин-Сумбатов, Е. Гельцер, авиатор

А. Кузьминский и многие другие известные современники.

А вот еще любопытная запись: «Жму руку королю смеха Ана¬

толию Дурову — король нефти Э. Нобель».

Даже стяжавший печальную славу московский обер-полицмей¬

стер Трепов не обошел Дурова своим вниманием и изрек: «Ваши

изгнания способствовали Вашей славе не меньше, чем Ваши четве¬

роногие артисты». Под этим поистине полицейским афоризмом сто¬

ит размашистая подпись и, чтобы не возникли никакие сомнения,

гербовая казенная печать.

Анатолий Дуров часто говорит о себе с гордостью: «Я — король

шутов, но не шут королей». Однако страницы его путевого альбо¬

ма пестрят и такими именами представителей родовой аристократии

и крупного чиновничества, как московский генерал-губернатор

князь Долгоруков, лифляндский губернатор Звегинцев, сибирский

губернатор Ключарев, петербургский градоначальник Драчевский,

министр императорского двора граф Фредерикс и прочие высокие

особы.

Уж такова сила таланта и личного обаяния Дурова, что те, кого

он так зло и остро высмеивает в своих сатирических шутках, все же

воздают должное великому клоуну.

Но сам Анатолий Дуров с горькой иронией относится к славо¬

словию

сильных мира сего. В небольшой поэме он открывает свои

чувства:

.

Путевой альбом завершает статья М. Горького, посвященная

клоуну-сатирику Анатолию Дурову. В ней проникновенные слова:

«В отравленный источник печали он влил каплю, одну только кап¬

лю живой воды — смеха и сделал его целебным, дающим силу и

жизнь. Здесь не было ни волшебства, ни ловкости рук: он просто

взял человека современности, угрюмого, мрачного,— и из темного

угла печальных воспоминаний вывел его под брызжущие лучи солн¬

ца смеха...

Не сердитесь же, не гневайтесь на того, кто показал вам «мир

кверху ногами», кто заставил вас взглянуть в кривое зеркало жиз¬

ни — и испугаться отразившихся в ней искривленных, обезображен¬

ных черт своего собственного лица.

Всю жизнь прожить в толпе и для толпы — и не слиться с ней,

не потерять «своего лица», не заразиться ее низменными инстинкта¬

ми— это большая заслуга артиста...»

Садовое кольцо — надежный зеленый щит Москвы. Старые

липы аллеями и полукружиями тянутся на несколько верст. У Са¬

мотечной улицы в их лиственный поток вливаются бульвары —

Екатерининский и Цветной. Екатерининский бульвар соседствует

с обширным парком, который окружают сады, сады, сады, сливаю¬

щиеся с Марьиной рощей.

Тихая улочка Божедомка. Владимир Леонидович Дуров выбрал

это место как самое близкое к природе, следовательно, наиболее

подходящее для четвероногих и крылатых друзей.

Давно нет в живых старых любимцев: собаки Битки, свиньи

Чушки, гуся Сократа. После них было много других дрессирован¬

ных животных и птиц, и понятливых, и талантливых, однако пер¬

вых верных помощников никогда не забыть. Ныне они могли бы

спокойно доживать век в Уголке. Так называет Владимир Леони¬

дович свой дом, не только потому, что построил его на углу улиц,

но и оттого, что это заветный Уголок, о котором он мечтал давно,

с тех пор как занялся дрессировкой.

Кого только нет среди обитателей Уголка. У входа из-за зана¬

веса желтыми немигающими глазами глядит неподвижно застыв¬

ший филин. Мартышка со сморщенным лицом старичка протягивает