Братья и сестры в Реестре
Шрифт:
Сильно сверху раздался недобрый смех. Тина вскинула голову. Из оконного проёма на этаже эдак тридцатом торчал качок в чёрном.
— Лови! — гаркнул он и метнул вниз, в люльку, что-то похожее на сейф.
Тина подпрыгнула. Повисла на руках, стремительно подтянулась и влетела в проём. Увесистая железяка разминулась с ней в считанных сантиметрах. Сейф с грохотом ухнул на платформу.
Конечно, тросам такая ударная нагрузка была нипочём. Вот только конструкция оказалась неустойчивой — платформа заплясала, тросы
Рыжий не успел даже пошевелиться, а вот Романова за эти доли секунды сделала многое — сшибла мерзавца с ног, выхватила у него из руки рацию, и ещё до того, как парень шлёпнулся на спину, забила прибор ему в рот, сокрушив, надо думать, немало зубов.
— Видишь, как здорово, — сказала она, унимая дыхание, — И переговариваться можно, и руки свободные. А чтобы не было соблазнов…
Наклонилась к испуганному верзиле и двумя скупыми движениями, отнюдь не кинематографическими, вывихнула ему из плечевых суставов обе руки. Метнулась к двери, обернувшись напоследок:
— Ябедничать нехорошо.
Тихонько приотворила дверь и выглянула в коридор.
Никого. Но очень уж эти ребята быстрые. И тактически подкованные. Вон — вывели её прямимок в ловушку. У Тины есть считанные секунды до того, как её схватят.
И что тогда сделают? Убьют на месте или куда-нибудь увезут? Перед глазами встали картинки из прошлого: комнаты допросов, залитые хирургически резким светом, неторопливые пытки и добрые лица людей, которым от неё что-то надо.
Тина сглотнула и ещё раз осмотрела коридор.
Если побежать направо, то после двух поворотов будет Q-образная лестница. Слева через пару сотен метров ждёт большой парадный лифт.
Оба варианта — как явка с повинной. Гостям даже ничего делать не придётся — стой себе, жди да насвистывай.
Где же охрана? Эти молодчики заявились в магистрат среди бела дня и хозяйничают как дома.
И где чиновники, клерки и прочая человеческая начинка любого правительственного здания?
Сегодня что — праздник или выходной? Совсем забегалась и потеряла счёт времени.
Послышались пока что далёкие голоса:
— Где первосука?
— Почему замолчал Рыжий?
— Вот и пойди проверь.
— Вечно он сделает полдела и расслабится.
— Не бубни. Если недоволен, доложишь бригадиру. А пока — выполнять!
— Что я — стукач? Ладно — посмотрю.
Тина решилась. Небоскрёб магистрата был непрост. Она скользнула по коридору направо, но до лестницы не добежала.
Открыла магнитной карточкой неприметную дверь, осмотрелась и нырнула в коридор, не забыв закрыть её за собой.
Коридор кончился ещё одной дверью. Это была служебная перемычка между двумя крыльями здания — рабочим и рекреационным, то есть жилым.
Женщина открыла дверь, выглянула и осмотрелась.
Миновала
К лифту женщина, естественно, не направилась.
Вышла на террасу. Вдоль хромированных перил выстроился ряд пальм в кадках. Женщина в серо-чёрном облегающем костюме снова осмотрелась, примечая каждую деталь. Вот внешняя наклонная стена небоскрёба — бесконечный прозрачный композит на алюминиевом каркасе — внушает уважение и чуточку восхищения перед инженерным гением, который построил это здание-матрёшку.
Внешняя панель бросает причудливые тени на рекреационный дворик, из которого вырастают два серых разноэтажных здания.
Пространство первых ярусов между несущими колоннами занимают две круглые платформы — фудкорт магистрата. Под плитой нулевого этажа (внутри небоскрёба он, конечно же, не нулевой, а скорее одиннадцатый-двенадцатый) — паркинг для электрических мобилей.
Внутри мощного периметра наклонной внешней стены и напротив двух жилых зданий, метрах в двадцати, — округлая рекреационная зона — с креслами и пальмами.
Короче, прямо картина Эшера67. Если судить по сложности сопряжения разных уровней, поверхностей, лестниц, пандусов и переходов в одно пространство.
Сплошной минимализм, камень, стекло и металл, но сотрудникам среднего звена тут нравится. Ведь это комплекс, в котором они живут.
На зависть многим — буквально в двух шагах и одном коридоре от работы.
И вот Тина стоит на террасе пятого этажа этого кондоминиума, а внизу, у единственного эскалатора, ведущего к её наблюдательному посту — двое бойцов захвата.
Романова, пригнувшись, незаметно переместилась к углу террасы — так, чтобы оказаться почти над засадой.
Металлическая кадка с пальмой оказалась настолько тяжёлой, что когда Тина её подняла, аж ноги задрожали. Но голос остался звонким, властным и издевательским:
— Эй, пехота. Воздух-земля.
И швырнула несчастное дерево в бойцов.
Увернуться они не успели. Одного покалечила кадка, второго приложило шершавым стволом пальмы. Слева хрип, справа — вопль.
3D-кегельбан удался на славу.
«Так, сейчас спускаюсь, ухожу на минус первый уровень. Какой-нибудь незакрытый мобиль точно отыщется. Сюда посторонним входа нет, поэтому сотрудники на диво беспечны. Беру мобиль и спиральным спуском ухожу за пределы здания. Только б эти гады не соорудили на выезде баррикаду».
Подумано — сделано.
Только вот по лестнице, как все нормальные люди, она спускаться не решилась.
Тина повисла на перилах снаружи террасы, а потом разжала руки.
Через полсекунды ухватилась за поручень этажом ниже. Руки чуть не вывернуло из суставов, и перволеди зашипела от боли.