Братья
Шрифт:
– Понимаю, - старик пошевелил губами, обдумывая что-то, и внезапно сказал по-немецки: - Откуда ж ты знаешь так хорошо немецкий, если ты русский?
– Моя мама родилась в Берлине. А мы жили в Советском Союзе. Работали в цирке. На лошадях.
– То-то я смотрю, ты на руках ходишь! А как же ты к пану Доппелю попал?
Павел стал, волнуясь, рассказывать, как увез его в Германию Доппель. И как он все терпел ради мамы и брата. И вот узнал, что мама у партизан… И убежал. Теперь можно не притворяться.
Соколик слушал внимательно. Потом произнес неопределенно:
– Интересная история.
– Но вы же тоже знаете немецкий!
–
– Я работал в Германии. Здесь работы не было, многие уходили на заработки.
Из соседней комнаты появился заспанный Янко, увидел Павла, удивился.
– Накладай товар, - строго сказал Соколик.
Янко вышел во двор. Павел видел в окошко, как он подкатил тележку к входной двери.
Соколик поднялся, прошлепал к буфету, поставил на стол миску с хлебом, принес из сеней крынку молока.
– Уж не знаю, как с тобой быть…
– Меня искать будут, а если найдут…
– Документы-то у тебя есть хоть какие?
– Откуда? Только денег немного.
– Да-а… Лет-то тебе сколько?
– Семнадцать.
Соколик кивнул. Поставил на стол стаканы. Разлил в них молоко. Разломил хлеб.
В дверь заглянул Янко.
– Дедко, поможте.
– Пойдем поможем, - сказал Соколик Павлу.
Павел вышел вместе с ним в сени. Наружные двери были открыты. В сенях лежали небольшие мешки и ящик. Янко подхватил ящик, вынес и поставил на тележку. Дед понес мешок, Павел - другой. Мешок тугой, но мягкий.
– Муку горе, - велел Янко Павлу.
Тот понял, положил мешок сверху. Тележку укрыли брезентом. Вернулись в дом. Молча выпили молоко. Янко аккуратно завернул хлеб в холстину, сунул за пазуху.
Павел ждал, что скажет Соколик.
– Сме ту, - раздалось от дверей. И Павел увидел знакомых девчонку и мальчишку, которые так же удивленно, как и Янко, когда появился из комнаты, пялились на него.
– Ладно, - сказал Соколик.
– В городе тебя сразу поймают, раз такое дело. Пойдешь с ребятами. В горы. Они тебя передадут кому надо.
Павел заулыбался радостно, но тут же вспомнил, что идти надо мимо дома Доппеля.
– Мне той дорогой нельзя.
– А я тебя другой отведу, - сказал Соколик.
Он о чем-то пошептался с внуком. Янко кивал и все время посматривал на Павла. Потом ребята впряглись в тележку и покатили ее по улице. А Соколик повел Павла в другую сторону. В конце улицы они свернули к горам. Начался неприметный подъем, место казалось ровным, а идти стало труднее. Справа и слева потянулись огороды, потом кусты. Подъем становился все круче. Стали попадаться деревья. Внезапно вышли на тропу, которая выбегала из малинника, усыпанного краснеющими ягодами, поворачивала и круто шла вверх, в лес. Тропа была каменистой, вся в выбоинах, видно, часто по ней ходили.
– Тут и подождем, - промолвил Соколик и присел возле дерева на корточки.
– Дедко Ондрей, а вы коммунист?
– спросил Павел.
Соколик вздохнул.
– Нет… Записан в социал-демократы… Да ты не думай, мы тоже против фашистов. Как объявили Словацкую республику, все радовались. Шапки в небо бросали. Нет рабочих и буржуев, нет крестьян и помещиков. Все словаки - братья! Заживем одной семьей. Тогда только коммунисты против были, так их за это по тюрьмам посажали. А теперь все поняли, что коммунисты были правы. Не могут овцы с волками в одном дому ужиться. Людаки продали Словакию Гитлеру. Гонят словаков
– Соколик, прищурившись, посмотрел Павлу в лицо.
– А ты коммунист?
– Коммунист, - не задумываясь, ответил Павел.
– Беспартийный, конечно, но коммунист. У нас все коммунисты!
– То-то вас и не сломил Гитлер, - удовлетворенно произнес Соколик.
– Я кое-кого из ваших коммунистов знаю. Крепкой жилы люди. Не свернут.
– Он прислушался.
– Вроде, ребятишки.
Из-за поворота появилась троица с гремящей тележкой. Остановились, переводя дыхание.
– Не понахлай на гору, - сердито сказал старик, подымаясь, протянул руку Павлу и добавил по-русски: - Хорошей дороги, Павел. Не поминай этим… лихом. Гитлер капут!
Словакия кипела. Словакия готовилась к восстанию.
Вместо фальшивого глинковского лозунга: "За бога и народ!" коммунисты бросили лозунг: "Смерть фашизму! Свободу народам!", объединили всех антифашистов в один могучий кулак и создали в подполье Словацкий Национальный Совет.
По дорогам и горным тропам мотались усталые связные. Передавали распоряжения, согласовывали действия, сдерживали особо нетерпеливых: ждите сигнала, еще не время, не давайте немцам предлога вступить на Словацкую землю. Они стянули войска к границам. Будьте терпеливы и бдительны. Готовьтесь, вооружайтесь, учитесь воевать. Свобода не придет сама, ее надо будет брать в смертельном бою. За Карпатами - Красная Армия. Она идет нам на помощь.
Восстание зрело. Фашистская власть шаталась. Народ вышел из подчинения. Распоряжения властей не выполнялись.
Словацкий Национальный Совет готовился взять власть в свои руки
Президент Тисо обратился к немцам: помогите, выручите, спасите!
Это было прямое предательство. Немцы начали оккупацию Словакии.
Павел навсегда запомнит ночь на понедельник 28 августа. Весь день отряд двигался по горам. Наверное, сверху он выглядел огромной пестрой змеей, тут и там сверкающей оружием. Оружия не хватало, да и управляться с ним не все еще умели. Отряд медленно спускался с гор. Партизаны устали. У Павла тоже гудели ноги. Но он ни за что бы не признался в этом. Он чувствовал себя бойцом, хотя в руках была пока что палка. Оружие будет!
Ночью партизаны вошли в местечко. Никто не оказал им сопротивления. Солдаты и даже жандармы присоединились к отряду, который расположился на площади. Часть отряда двинулась к тюрьме. Освободить политических заключенных, коммунистов.
Драться не пришлось. Охрана открыла ворота.
А утром городок украсился флагами, сине-бело-красными, как ленточки на шапках партизан, и алыми. На площади с грузовика раздавали партизанам оружие. Павлу досталась русская винтовка и три десятка патронов. Затвор был густо смазан рыжим маслом. Павел вынул затвор и стал протирать его носовым платком. Винтовку он знает, не зря же занимался в кружке юных Ворошиловских стрелков. И немецкий автомат попадется - тоже не спасует, учили в немецкой школе.