Братья
Шрифт:
— Читал. Стресса никакого нам не надо, поэтому давай радовать тебя.
— Давай.
— Еще сгущеночки?
— Нет, спасибо. Я сама люблю гладить живот. Пока не могу представить, что он будет размером с арбуз, а потом гигантский ребенок выберется из меня. Я ему всегда желаю спокойной ночи и доброе утро, с самого первого дня, как узнала, что беременна.
— Удивительное чувство, — Дима еще раз гладит мой живот и убирает руку.
Мы смотрим друг на друга, после этого взгляда тепло разливается по всему моему телу.
— Тебе рано вставать на работу?
—
— Еще есть пара часов поспать, хочешь поспим тут? Только поспим, — уточняю я.
Дима улыбается и без лишних слов ложится рядом. Мы лежим на тесном диване под одеялом, и он меня обнимает. Мне хочется еще что-то сказать, я уже начинаю подбирать слова, но сама не замечаю, как засыпаю.
Глава 26
После часа должен быть готов долгожданный тест на отцовство. Его я сдавала в хорошей клинике, туда же мы решили съездить все втроем на скрининг. Это мое первое УЗИ, и так волнительно. Логичнее было бы сходить на него с отцом ребенка, но вышло, что время было только до обеда. Говорю же, не простая клиника и запись у них на месяц вперед. Стоим втроем перед дверью, выходит медсестра, она говорит по-немецки, что пациентка и отец ребенка могут зайти. Медсестра, разумеется, удивляется, когда заходит три человека. Дима шутит о том, что у нас шведская семья, а Андрей смотрит на него, как обычно.
Все меняется, когда я ложусь на кушетку и на большом экране у потолка появляется серое пространство, а в нем черное пятнышко, похожее на запятую. Оно движется, пусть и немножко. Смотрю, затаив дыхание, и мысленно здороваюсь со своим малышом. Пока ничего не разобрать, но вот он, он есть, растет во мне, становится все больше, постоянно развивается и нуждается в моей любви. Врач говорит, что у меня один плод, что приблизительный срок по УЗИ десять недель, развивается ребенок хорошо.
— Какой он крошечный, — говорит Дима и подходит вплотную к экрану.
— Да, просто удивительно, — соглашается Андрей.
— А вы сделаете нам фотографию? — спрашивает Дима, медсестра печатает даже две.
Затем она предлагает послушать сердцебиение, я с радостью соглашаюсь. И вот громко-громко стучит маленькое сердечко, очень быстро… Мое собственное замирает, и я боюсь даже шевельнуться. Только сейчас окончательно понимаю, что это не просто точечка, это будущий человек, у него даже сердце уже есть, и оно бьется во мне.
— Вау, — смотрит на меня Андрей, я только улыбаюсь ему.
— Не слишком быстро? Разве может так быстро стучать сердце? — спрашивает Дима.
Врач объясняет почему так, говорит, что с ритмом все хорошо и сообщает, когда прийти на прием в следующий раз. Нам троим еще приходится провести двадцать минут в коридоре, ожидая результаты. Никто не обсуждает УЗИ, но заметно, что абсолютно все под сильным впечатлением. Медсестра выносит конверт. Мои руки слегка подрагивают, сейчас я узнаю, кто отец этой черной крошки с удивительно быстрым сердечком. Мне страшно, листок передо мной, я вижу имя и опускаю его рядом с собой на скамейку. Теперь дышать легко, хоть и приходится увидеть, как листок берет Андрей, как подрагивают его
Дима закрывает глаза и выдыхает слишком много воздуха, потом обнимает меня. Это его ребенок, теперь все известно. Так уж вышло, что именно в ту единственную ночь, когда я забыла обо всем на свете, ребенок и появился. Дима смотрит на меня, и меня завораживает радость в его глазах.
— Мира, я чувствовал, что он мой. Я никогда не был рад так, как сегодня, я серьезно. Ты ведь хотела, чтобы это был мой ребенок, правда?
— Да, я очень надеялась на это.
— Если бы он оказался Андрея, я бы все равно тебя не оставил, не ушел бы, как сделал он. Ты нужна мне, нужна мне любая, веришь мне?
— Верю, — улыбаюсь я.
— Когда все известно, Андрея больше нет в наших жизнях, может мы наконец-то сделаем все, как должно быть? Ты переедешь ко мне, и я буду о тебе заботиться. Нет, подожди, не спорь, — я и не спорю. — Тебе нужно беречь и себя, и ребенка. Я буду каждый день привозить свежие продукты, что-нибудь готовить тебе, приносить тазик, если захочешь блевать, поднимать все тяжелое и делать массаж ног. Позволь мне заботиться о тебе и быть рядом. Мы можем жить в разных комнатах, я уступлю тебе спальню, если тебе будет так комфортнее. Мы можем жить без секса.
— Почему сразу без секса? — вполне обычно спрашиваю я. — Если бы ты только знал, как у меня сейчас гормоны бушуют. Мне кажется, я никогда в жизни не хотела секса так сильно, как сейчас.
Смотрим друг на друга целую секунду, и между нами вспыхивает воздух.
— И ты говоришь об этом только сейчас? — наигранно злится Дима, затем прислоняет губы к моему уху и шепчет: — Я бы прямо сейчас на этом диванчике положил бы тебя на спину, провел бы языком по абсолютно всему твоему телу, а потом полчаса без перерыва на подышать, сплошные стоны и крики.
— Не издевайся надо мной, — смеюсь я и хочу отпихнуть Диму.
Он же наклоняется и целует меня. Это не длинный поцелуй, но в сочетании с тем шепотом и моей разыгравшейся фантазией, я возбуждаюсь.
— Так что? Согласна жить со мной?
— Да.
— Тогда поехали за твоими вещами.
Два месяца я живу с Димой, мы, кстати, по тому же тесту на отцовство узнали пол ребенка. У нас мальчик. Дима весь вечер ходил и твердил, что у него будет сын. Представляю ли я, что у него будет сын? Я представляю, ведь он у меня тоже будет. Имя мы еще не придумали, но уже бурно обсуждаем, как будем растить сына.
Я все затягивала с переездом, потому что боялась проблем, их же почти не было. Вероятно, моя беременность сделала меня неприкосновенной, а Диму научила терпению. Он сильно не спорил со мной, шел на компромиссы по любому вопросу, все равно у меня случались эмоциональные кризисы, и я ревела или была расстроена весь вечер. Гормоны хорошо так влияли на мое настроение. Дима мог часами успокаивать меня и переносить грубый тон. Он мне и массаж ног делал, как обещал, и продолжал отслеживать то, как развивается ребенок.