Братья
Шрифт:
— Они не должны переступать порога обители. А мы должны вести себя с соблюдением приличий. Только и всего. Я живу там, но я не монах.
— Если бы не жена, — я кивнул в сторону Карины, — я бы и сам хотел уйти в такой монастырь.
— Везде свои правила. Лучше скажи, как твоя служба?
— Здесь много того, что может показаться невыносимым для твоих ушей. Кто-то грабит и убивает колонистов. Последний, кого мы знаем, исчез бесследно. Важный человек. Сейчас мы ищем рыжую женщину, которая, возможно, заманила этого несчастного. Среди бела дня.
— Я так беспокоюсь за Раймунда. — Сказала Карина, обращаясь к брату.
— Что же эта — рыжая? — Тот будто не слышал. — Удалось отыскать ее?
— Нет. А надо бы. Я думаю, мы могли бы прояснить многое. Что я говорю? — Спохватился я. — Если бы Жискар или Артенак слышали мою болтовню, службе конец.
— Здесь ты можешь быть уверен. — Успокоила меня Карина, а брат подтвердил. — Ты ничего не говорил. Просто мы много выпили. — И неожиданно добавил. — Я всегда помню, ты спас мне жизнь.
— Давно это было.
— Я твой должник. С того самого дня. — Он смотрел мне прямо в глаза…
— Будем считать, что ты оплатил полностью. Я живу настоящим, в нем не осталось старых долгов.
— А я прошлым. Будто спал, проснулся, и наяву перебираю все, что было.
Действительно, в тот вечер мы изрядно выпили, хоть никто из нас не питает особой склонности к вину. Просто вечер был необычный. Мы много тогда вспоминали. Давние времена, начало нашего знакомства, что случилось тогда и собрало теперь нас вместе.
Артенак
Все случилось, как мы рассчитывали. Грек поджидал Михаила, спросил, куда и зачем, а сзади тайком пристраивался шпион. Места темные, приходилось идти наощупь. Михаил пересек освещенную факелами улицу, подождал, пока глаза привыкнут к мраку, и пошел на знакомые ориентиры. Дерево, полуразрушенная арка, которую он преодолевал, спасаясь от погони, мерцающий впереди свет костра.
— Есть. — Прокричал невидимый Раймунд. — Держи его. Хватай.
— Орудия поджога отлетели далеко в сторону. Здесь рано утром их подберут и вздохнут с облегчением, улик при Михаиле не нашли.
— Погляди, есть там кто еще. — Гремел Раймунд. Стражники протопали мимо.
На том все и кончилось. Раймунд передал Михаила доверенным людям Миллисенты. А я взялся обдумывать визит к королю. С этим нельзя было медлить. Тем более, спешил не я один. Стоило мне выйти из дома, как навстречу уже бежал Лука — королевский посыльный. Он находит
Меня ждали. Король и кто-то поодаль, неразличимый в полумраке. Я все чаще вижу короля погруженным в глубокую задумчивость. Король не кажется мне властолюбцем, им движет верность долгу и упрямое нежелание смириться с вызовами судьбы. Тяжела, однако, ноша власти.
— Ты быстро собрался, советник. — Начал король. — Эй, добавьте огня. — Стало чуть светлее. Темный человек оказался Жискаром. Надеюсь, мне удалось скрыть разочарование.
— Я хочу, чтобы мы поговорили втроем. — Сказал король. — Уверен, мы сможем понять друг друга. Начинай, советник, раз ты так спешил.
— Один из братьев Дюплесси… Михаил…
— Дюплесси? — Живо отреагировал король.
— Жискар знает, о ком я.
— Я знаком с ним. — Подтвердил Жискар. — Когда мы выручили византийцев под Антиохией, он вел себя достойно, но не дал повесить одну из разбойниц. Такого редко встретишь.
Я продолжил. — Здесь его задерживали за подозрительные прогулки по городу. Но учтем, у него необычное занятие. Он жонглер. И владеет многими искусствами. На постоялом дворе он устроил настоящий театр.
— И поэтому ночью бродит по крышам, как кот. — Вставил Жискар. — Ты не дал допросить его. Хотел бы я знать…
— А теперь то, что знаю я. Ему предложили поджечь дом венецианских послов. За плату, конечно.
Король заворочался в кресле: — Хотели припугнуть?
— Нет, сжечь. Мало того, могли сгореть дома, что рядом. Невозможно вообразить, чем бы все кончилось. Вроде пожара Рима. Ему выдали специальные средства для поджога.
— Кто Нерон?
— Из посольских. Если бы удалось, Венеция разорвала бы с нами отношения. На то и было рассчитано.
— А Константинополь укрепился. — Король встал с кресла и принялся расхаживать между мной и Жискаром.
— Дюплесси для вида принял предложение, а сам обратился ко мне. Сейчас он у нас, а те, кто это затеял, выжидают. За нами любое решение. Или отпустить поджигателя, как ни в чем не бывало, или заставить его сделать признание и прямо обвинить греков.
— Ни то, ни другое не годится. — Высказался Жискар. — Они прикинутся оскорбленными, и будут дальше строить козни. Или нам придется ссориться с Константинополем. Еще хуже.
Король обратился ко мне. — Если так, нам не следует разглашать эту историю. И посвящать в нее Жоффруа.
— Почему Жоффруа? — Я тут же прикусил язык.
— Ты позабыл, советник, — вмешался Жискар, — где мы задержали этого Дюплесси. С чего бы Жоффруа был так озабочен его освобождением.
— Ты думаешь, он подыгрывает грекам? Но ведь они могли сжечь и его.
— Кто не имеет силы, действует хитростью. — Сказал король.
Эти слова меня обрадовали. Проницательный Жискар не подозревал участия Миллисенты в судьбе Михаила. — Мало ли. — Начал я примирительно. — Этот Дюплесси молод, а в доме Жоффруа есть женщины. Молчание делает ему честь.