Братья
Шрифт:
— Умереть — Подсказали из темноты.
— Для кого-то так и есть. Этот город, — Пустынник показал в сторону Иерусалима, — в равной мере полон святости и греха. Все совершается непрерывно. В тебе есть сила, но что-то тревожит, мешает жить.
— Я дал обет. Мне не приходилось выбирать. Но теперь…
— Что теперь?
— Мне кажется, я исполнил его. Это было совсем недавно. Она приходила ко мне и отпустила… Почему? Я убил товарища. — Франсуа еще раз глянул на стену. Жерве все еще был там. Солнце осветило его всего, подняло со стены, превратив в вспышку света, и бросило
— Ты не дойдешь. — Произнес голос — Оставайся здесь. Ночи холодные. Иди ближе к костру…
Утром стена была пуста. Франсуа всматривался, сидя на пороге пещеры. Они продолжили разговор.
— Память станет терзать тебя. И ответа не будет. Потому остановись. Прислушайся. Тогда время излечит.
— Я хочу приходить сюда.
— Здесь особенное место. Оно помогает. А я ухожу. — Странник показал рукой. — Там горы, за ними пустыня.
— Возьми меня с собой. — Попросил Франсуа.
— Ты не готов. Рано. Но мы встретимся. Когда укрепишься. Отыщешь, что тебе нужно…
— Я приду. — Сказал Франсуа, вставая, и еще раз глянул на стену. Тень Жерве исчезла.
Хроники
Король поручил мне сопровождать благородных господ — Жискара и Артенака. Оба не питают ко мне расположения, я лишь исполняю приказ. Я веду записи на их глазах, без утайки, оба или каждый в отдельности могут ознакомиться, чтобы не допустить искажения.
Решено задержать грека по имени Аристид, обыскать его харчевню и постоялый двор. Жискар взял солдат, и мы отправились. Грек спрятался за бочками с вином в погребе, там его и нашли. Жилище, харчевня, гостиница и склад были подвергнуты досмотру.
Сейчас мы в тюрьме. Меня усадили удобно для письма. Привели грека. По виду — большой хитрец, хоть выглядит жалким и испуганным.
Начал Жискар. — Расскажи, что знаешь. Мы учтем, если расскажешь честно. Этим облегчишь свою участь.
Грек хотел встать на колени, но Жискар не позволил. — Стой, как стоишь. И не пытайся нас обмануть. Тебя знают в Константинополе?
— Разве это запрещено?
— Нет. Пока соблюдаешь законы и не причиняешь нам зла.
Грек вновь попытался опуститься на колени. — Жискар взял со стола плеть. — Становись, если торопишься. Потом продолжим.
Грек испуганно прижался к стене.
— У тебя жил человек, которого мы разыскиваем.
— Клянусь, нет. Я знаю многих. Я веду дела. У меня есть разрешение на торговлю. Нет ничего недозволенного. Я исправно плачу налоги.
— Я спросил не про это…
— Люди приходят. Кто, не знаю. Они платят…
— Одного мы задержали. Сказал, что шел от тебя. Ночью, крался, как вор.
— Ничего не знаю.
— Что
— Ничего, клянусь.
— Не клянись. Отвечай. Ты поручил этому человеку, устроить пожар?
— Не знаю. — Грек забился в истерике — Он пришел сам. Я дал ему жилье.
— И что нужно для поджога. Хочешь, чтобы он подтвердил? А ты получишь этой плети, для начала, чтобы не лгал. Потом остальное. Эй, стража…
— Не нужно. — Заторопился грек. — Это не я. Варсофоний. О чем они говорили, не знаю.
— Пиши. Ничего не пропускай. — Обратился ко мне Жискар. — Пусть этот Варсофоний прочтет. Послушаем, что он скажет.
— Нет… Да… — выкрикивал грек, размазывая слезы.
— Записал? А теперь… про масло ты тоже не знаешь?
— Какое масло?
— Которое ты поручил отнести в храм. Отвечай. Плеть, вот она.
— Не знаю. Клянусь…
— Не клянись… Кто?
— Не бей, прошу. Человек принес, сказал, передать.
— Кто?
— Не знаю. От Варсофония.
— Кому?
— Я знал одного, зовут Лютеций.
— Дальше. — Приказал Жискар.
— Моя служанка Магдалена. Она нравилась франку. Он согласился передать масло.
— Кто эта женщина? — Спросил Артенак.
— Дочь одного купца. Мы вместе ездили по торговым делам.
— Любит этого франка?
— Не знаю. Она делает, что хочет. Она не понимает.
— Ты хочешь сказать, она не в своем уме?
— Да и нет. Она делает, что хочет.
— Ладно. — Вступил Жискар. — Кто в нашем городе умеет пользоваться отравой?
— Не знаю.
— Ты здесь давно. Должен знать.
— Клянусь, нет.
— Ты хотел отравить принца Юсефа. Мы отправим тебя в Дамаск, там найдут, как развязать твой язык…
Грек рухнул на колени, Жискар ногой оттолкнул его. Грек отполз в угол, закрыл голову руками, ожидая побоев.
Теперь вступил Артенак: — Ты давно в Иерусалиме, и знаешь, мы должны поступить с тобой по закону. Твои люди у нас. Они подтвердят. Ты намеренно послал в храм порченое масло. У тебя жил человек, которого мы задержали за попытку поджога. Ты участвовал в этом. Для правосудия достаточно. Кроме того, подозреваем, ты виновен в попытке убийства и отравления. За все получишь у нас, что заслужил. А потом выдадим тебя в Дамаск, там с тебя медленно сдерут кожу. Но можем оставить тебя здесь. Наша тюрьма лучшее место для тебя. Хорошо подумай, что можешь рассказать.
— Ты знаешь, что это? — Жискар поднял с пола мешок и вытряхнул на стол груду разноцветных тряпок: черных, белых, желтых…
— Не знаю, клянусь…
— Опять лжешь. Это твои. В Константинополе одевают такие на голову, чтобы скрыть седину и выглядеть моложе. Так красят только там. — Жискар разбросал парики по столу.
— Клянусь… — Грек начал и осекся. — Жоффруа брал у меня для своей жены. Потом еще…
— Что говорил?
— Ничего. Он платил и брал.
— Ладно. На сегодня достаточно. А сейчас получишь, что полагается. — Жискар кликнул стражника и протянул ему плеть. — Не слишком старайся. Он нам еще нужен. Двадцать ударов, с него хватит. — А ты, — он обратился к греку, — вспоминай. Это облегчит твою участь… Начинай…